Я все так же продолжала молчать, переваривая услышанное. С того самого момента как я узнала, что у князя были подлые планы насчет меня и моего ребенка, я не могла не думать о детях. С совершенно новой для меня точки зрения – как потенциальной мамы. Ведь до этого я сама всегда была ребенком, и в интернате, и дома за меня все решали старшие, и принимать меня в свой вожделенный взрослый мир, где можно делать или не делать все, что захочется, они как-то не спешили. Или это я сама, повинуясь подсознательной житейской логике, не торопилась бросаться грудью на амбразуры самостоятельного быта? А этот мир сразу, с первых часов, начал требовать от меня все более сложных и необратимых решений и поступков, научив быть еще осторожнее. Хотя раньше я искренне считала, что осмотрительнее меня нет ни одной девчонки ни на хуторе, ни в интернате.

А теперь застряла на распутье чувств и разума. И если разумом прекрасно понимала, что тоже убила бы всякого, кто осмелится украсть моего, пока теоретического, ребенка, то сердце сжималось от жалости к Роулу. Ведь для того и собрались здесь все эти воинственные ведьмы и ловкие гольды, чтобы его убить и отобрать ключ, а иначе зачем же еще?!

– Сирень, а за что гольды его ненавидят? – осторожно затронула я вполне нейтральную, как мне казалось, тему, но ведьма снова скорбно вздохнула.

– Нет, не ненавидят, и далеко не все. Мне помогают только те, кто считает, что князем должен был стать мой сын. Остальные пока держат нейтралитет. Видишь ли, в чем дело, у Роула не было права наследования, он родился без магических способностей. А князем гномов и гольдов может быть только маг. У моего мужа способности были, но слабоваты, зато наш сыночек обладал существенным потенциалом. И должен был стать следующим князем. Вот Роул и сговорился с черным магом и Тассминией… Но тут я могу только догадываться, как все произошло… – Ведьма оглянулась и вслушалась в мрак прохода, из которого мы вышли. – Тсс, он идет сюда… Выслушай главное: если тебе Роула так жаль и совсем не хочется мне помогать, лучше уйди, я в гневе буду далеко не так добра, как сейчас.

– Кто идет? – не поняв, шепотом переспросила я.

– Демон. Ургазир, – быстро нагнувшись к моему уху, шепнула чуть слышно ведьма, но на меня эти слова подействовали как ведро ледяной воды.

Кто этот черный маг?!

Демон?! Самый настоящий?!

– Латринея, можно с тобой поговорить? – раздался сзади низкий рык, заставив меня теснее вжаться в камень.

Вот только близкого знакомства с демонами для полного набора заморочек мне и не хватало!

– Говори.

Голос ведьмы так безучастен и холоден, что им можно мороженое замораживать. Искоса взглянув на нее, вижу, как резко застыло лицо и потемнели сиреневые глаза. Да почти неприметно напряглась спина, словно Сирень уже приготовилась к броску или прыжку, как тогда, на скале.

– Наедине, – тихо то ли просит, то ли спрашивает темный, и в этот раз в его голосе мне слышится не рык тигра, а мягкое урчание котенка.

Наедине?! Это значит без меня? И хотя перспектива протискиваться в тесный лаз мимо живого демона как-то не впечатляет, я немедленно вскакиваю на ноги, чтобы уйти.

– Сиди!

Окрик Сирени, несомненно, относится ко мне, вот только слушать ее в этот раз я не намерена. Не знаю, гордость это или гордыня, но, если мне хоть малейшим намеком или взглядом дают понять, что я в каком-то месте лишняя, уговорить остаться не удалось пока никому. Вполне возможно, это глупо, как не раз сообщала мне Марина, но, по-моему, в сто раз глупее поступать иначе. Такая подруга тоже была в нашей компании – упорно не желала замечать даже откровенных намеков. Могла по целому часу стучать в дверь подсобки, куда мы ускользали от очередного аврала, и бубнить: «Ну, девчонки, ну откройте, я же знаю, что вы там!» – вызывая во мне искреннее недоумение и даже стыд за нее, ну как можно настолько не уважать себя?! Лично я давно бы сгорела от стыда.

Вот и теперь – ринулась к проходу, словно не слыша приказа учительницы. И вдруг поняла, что не могу даже сдвинуться с места, ноги словно приросли к полу. Да и руки движутся как-то замедленно.

– Кэт, сколько раз тебе говорить, что ученица слушает наставницу беспрекословно? – устало спросила Сирень, понимающе взглянув мне в глаза. – Так вот, запомни, повторять не буду. Я исполняю только свои собственные желания, все остальные могут с ними соглашаться или нет, их дело. Меня это не интересует. Садись, у меня нет и не может быть с этим демоном никаких совместных тайн.

Само собой, если бы я могла, то садиться не стала бы наперекор всему, но ноги сами подогнулись, и мне пришлось неуклюже шлепнуться на меховой коврик. Проклиная в душе тот миг, когда я по дурости решила, что идея стать ученицей Сирени – это крупный выигрыш в лотерею. А теперь начинаю понимать, что выгодные предложения местных ведьм – такое же сплошное надувательство, как и все беспроигрышные акции, рекламируемые в бесплатных газетках и по теткиному окну в мир.

– Ты стала очень жесткой, – очень тихо и горько выдохнул маг и опустился на мех прямо там, где стоял.

– Жизнь научила, – равнодушно бросила ведьма.

– Я пришел предупредить, без меня тебе не удастся… – Он на миг замялся, зыркнул на меня обжигающим взглядом черных глаз и дипломатично продолжил: – Сделать то, что ты задумала. Не забывай, что именно я отправлял Эри в стазис, и, естественно, позаботился о том, чтобы никто не смог снять мои заклятия.

– Не волнуйся, – голос ведьмы снова зазвенел льдинками от ненависти, – я этого никогда не забывала.

– Трине, ты же знаешь, если бы я отказался, она нашла бы другого мага, с ее состоянием это было нетрудно. Но тогда у тебя не было бы ни малейшего шанса его вернуть. Ведь стазис – это мое условие, она желала, чтобы Эри убили.

– Во-первых, никогда не смей называть меня Трине, ведьма с таким именем умерла пять лет назад. Во-вторых, если мы не сможем снять стазис, то сами найдем тебя хоть на дне моря. И в-третьих, даже если мне придется принять твою помощь, не вздумай надеяться, что это изменит мое отношение к тебе, – ледяным тоном отчеканила Латринея.

– Ну, надеяться мне никто не имеет права запретить, даже ты. Без надежды не может выжить ни одно разумное существо. И не имеет значения, что эта надежда зачастую безрассудна и эфемерна, – горько усмехнулся маг. – А помощь я тебе предложил безо всякого корыстного умысла. В команде наемников, которую тайком собрал Роул, есть по меньшей мере двое черных магов средней руки, которые готовы на все ради обещанных им молодых ведьмочек.

– Хорошенько запомни, Кэт, – с сарказмом фыркнула Сирень, – ни один демон никогда даже пальцем не пошевелит, если не видит в этом хоть крохотной выгоды для себя лично. И не важно, что ты об этой выгоде пока даже не подозреваешь, – в их расчетливых мозгах все просчитано на двести лет вперед. Утверждают они обычно обратное, вот только подтвердить свои слова не могут ничем.

– Ты неправильно информируешь девочку и зря так отзываешься обо всех демонах разом. Я не собираюсь оправдываться, и хотя многие ведьмы считают иначе, если бы на моем месте был другой маг, Роул давно бы стал законным князем, – с едва сдерживаемой яростью взрыкнул Ургазир.