– Глеб, зачем тебе все это надо?

– То есть как?

– Разве ты меня любишь? Разве ты вообще меня любил?

– Что-что? Санька, о чем ты говоришь? Дурочка! Конечно,я тебя люблю. Даже не понимаю, как ты могла усомниться? Почему? Неужели тебекто-то что-то напел в «Метрополе»? А ты сразу и поверила? Глупенькая, ты из-заэтого заболела, да? Как же мне тебя не любить, кого же еще любить, дурында моя?

Он целовал меня, обнимал, шептал ласковые слова, а мне такхотелось ему верить…

– Я знаю совершенно точно, у нас все будет хорошо, иребеночка мы родим, нам еще совсем не поздно… У нас будет такая красиваядевочка, просто мисс Универсум, и мы ее назовем тоже Александрой. АлександраГлебовна Ордынцева. Очень здорово звучит, тебе не кажется? А чтобы вас неперепутать, буду звать ее Шуркой. Шурка Ордынцева! Мне нравится!

– Глеб, перестань!

– Нет, не перестану! Я вчера чуть с ума не сошел. Мнебыло так больно, так стыдно… Ты столько для меня сделала! Ты такаясамоотверженная, такая добрая… Я тебе обещаю, у нас теперь все будет хорошо,Санечка.

– Глеб, оставь меня в покое, я устала.

– Я знаю, что ты устала, Санька, родная, я ведь всемтебе обязан, я знаю, ты не думай… Что там тебе про меня напели?

– Ничего. Не трогай меня, Глеб, я хочу спать.

– Спи, конечно, спи. Только запомни – я без тебя немогу, ты мне нужна. Выздоравливай скорее…

Рядом с ним было так привычно, так тепло и хорошо, что язаснула под его ласковый шепот.

Проснулась я, когда уже светало. Глеб спал, как всегда,держа меня за руку. Я не слышала, как он разделся, очень крепко спала. Ипочувствовала себя значительно лучше. Я смотрела на него, такого красивого,такого родного… Нет, это все ерунда! Права Уля – мало ли что говорят опопулярных людях, мало ли небылиц плетут… Но Л, не небылица! Ах, это было такдавно! Пять лет назад, даже больше…

Нет, я заслужила сегодняшний успех, наверное, наравне сГлебом. И, несмотря на каких-то баб, он любит меня по-настоящему. Чем черт нешутит, может, и в самом деле я смогу родить ребеночка? Вот по крайней меретеперь я знаю, что буду делать в Израиле. Я покажусь тамошним врачам, вдруг онисумеют мне помочь? Лика мне говорила, что одна ее подруга в Москве никак немогла родить, дети умирали в ней перед самыми родами, так было три раза, (апотом она уехала в Израиль и одного за другим родила двух чудесных детей… Аесли у меня родится ребенок, Глеб никуда не денется, он наверняка будетчудесным отцом… Да, конечно, я пережила стресс, но теперь все будет иначе…Теперь я все силы положу, чтобы иметь ребенка, и если это будет девочка, яназову ее не Сашей, нет, я назову ее Марией, в честь бабушки! Мария Ордынцева!Это звучит лучше.

В конце концов, наверное, нет женщины, которая нестолкнулась бы с изменой мужа. А тем более такого мужа! Ничего, это надопережить, и не такое переживали!

– Санька, ты проснулась?

– Да, давно.

– И как ты?

– Лучше.

– Санька, только не вздумай вставать! Обязательно надоотлежаться, тебе это давно нужно. О, у тебя уже цвет лица совсем другой. Сейчася принесу тебе кофе в постель, хочешь?

– Хочу! И чего-нибудь поесть, я жутко голодная!

– Будет исполнено, моя госпожа!

И в самом деле, через несколько минут он принес мне кофе,два бутерброда с ветчиной и свежим огурчиком, а еще блюдечко клубники.

– Довольна?

– Вполне!

Он с умилением смотрел, как я ем. Потом забрал посуду, отнесна кухню.

– Санька, я сейчас убегу на весь день, у меня куча дел,а в шесть – съемки. Вернусь поздно. Попросить маму к тебе приехать илиобойдешься?

– Обойдусь, Глебка, не стоит ее тревожить, она менявчера и так растрогала.

– Я сам не ожидал, она так испугалась. Впрочем,неудивительно, ты ведь очень редко хвораешь… Ну все, солнышко, я побежал, а тытут оттянись по полной программе.

Прошло несколько дней. Поздним утром, когда я заканчивалауборку, ко мне вдруг ворвалась соседка Лика.

– Санька, гляди, тут твоя фотка! – кричала она,размахивая журналом в пестрой обложке. – Смотри, ты еще не видела?

– Нет, что за журнал, покажи!

– «ТВ-Парк»! – Она тыкала пальцем в цветнуюфотографию, где были мы с Глебом. Надпись под снимком гласила: «Первый бал.Глеб Ордынцев с женой Александрой». – Санька, класс!

– Да ну, ужас какой-то, я тут на лягушку похожа!

– Не выдумывай, очень даже мило смотришься, толькоглаза немного испуганные. А платьице у тебя – зашибись! Слушай, ты ж мнеобещала показать шмотье, которое Глеб привез.

– Да что показывать, его с толку какая-то дура сбила,и, кроме этого платья, он все желтое привез.

– Санька, не вредничай, покажи!

– Да вот, смотри…

– Да, – почесала в затылке Лика. – И за чтоэто он тебе устроил такую желтую жизнь?

– Это ты в точку попала, Лика, он мне и вправду устроилжелтую жизнь, – засмеялась я.

– Слушай, продай вот этот костюмчик, а? Он тебенаверняка не идет, а мне как раз, брюнеткам желтое всегда к лицу.

– Продавать не буду. А подарить подарю!

– Ты что, озверела? Кто ж такие подарки делает?

– Я!

– Санька, не сходи с ума, такая шмотка хороших денегстоит!

– Лика, бери без разговоров! Я добро помню…

– Ты про что? – искренне удивилась Лика.

– Думаешь, я забыла, как вы с Виктором меня в больницувезли, когда у меня выкидыш случился? Как ты мне апельсины туда таскала, да и потомподкармливала?

– Фу-ты ну-ты, нашла о чем вспоминать! Но если тынастаиваешь, я этот костюмчик померяю. Ну надо же, как влитой! А ведь у нассовершенно разные фигуры… Ну что ж, подарок царский! Спасибо, Саня!

Она прочувствованно чмокнула меня в щеку.

– Слушай, а Глеб не обидится?

– Это я на него обиделась за эту желтизну…

– А на меня за эту «желтизну»? – Она показала на«ТВ-Парк».

– Нет, все нормально, – засмеялась я. –Слушай, Лика, я вот что хотела спросить… Та твоя подруга, что тут не моглародить, а в Израиле родила, как она поживает?

– Нормально. Недавно звонила ей, с днем рожденияпоздравляла… Дети у нее – чудо! Слушай, Сашка, ты почему спросила, а?

– Да понимаешь, у меня, кажется, появилась возможностьпоехать в Израиль, полечиться…

– Поезжай! Даже не раздумывай! Я тебе дам Женькинадрес, телефон, свяжешься с ней, она скажет, куда обратиться.