– Где прячется этот сучоныш?

В конце концов хозяин успокоился и на вопрос одного измедиков: «А зачем тебе Сенька?» – обиженно ответил:

– Во, глянь, чего он накалякал!

Будущий врач взял рецепт и начал сползать по стене. Неровнымпочерком на бланке стояло: «Аптека, пожалуйста, дайте Пыне яду». Представляетереакцию провизора, узревшего оригинальную просьбу? Еще странно, что Пынеудалось убежать, по прошлым годам подобные шуточки заканчивались плохо.

– Сеня! – подпрыгнула я. – Привет!

– Ну вот, теперь ты меня вспомнила, – усмехнулся Калужный.

Некоторое время мы перебирали общих знакомых, потом я.спросила:

– Можно узнать, кого ты оперировал двадцать девятого январяэтого года?

– Легко, – кивнул Калужный.

Он подошел к столу, ткнул пальцем в кнопку и сказал:

– Дина, январь месяц, двадцать девятое. Кто у меня был?

– Сейчас, Семен Михайлович! – отозвался женский голос, ичерез минуту секретарша продиктовала: – Королькова Валентина, исход летальный,не на столе, на седьмые сутки в реанимации.

– Мм, – помрачнел Калужный, – ясно.

– Королькова Валентина… – повторила я. – Знакомая фамилия.Женщина умерла?

Семен кивнул:

– Да, в принципе иного и не ждал, шансов не было почтиникаких. Знаешь, у медиков есть понятие – «операция отчаяния». Это когдапонимаешь, что человека не спасти. Но все равно берешься.

– Зачем мучить человека? Пусть уходит спокойно!

Сеня взял очки и водрузил их на нос.

– Всегда остается шанс. Любой хирург расскажет тебе массуслучаев, когда абсолютно безнадежные люди выздоравливали, буквально уже лежа вгробу. И наоборот, вроде ерундовый случай может закончиться летальным исходом.Есть многое на свете, друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам…

– Случай с Корольковой был не ерундовый?

– Нет, – помотал головой Сеня. – Совсем плохой случай был,опухоль нехорошая, но крохотный шанс имелся, хотя от Валентины отказались все.А я рискнул и проиграл. Очень гадко себя потом ощущал.

– Думала, врачи привыкают к смерти. Сеня снял очки.

– Нет, неправда. Мне не попадались на пути такие. Да, многиенапускают безразличие, делают вид, что все им нипочем. Только собственноекладбище помнишь поименно, прокручиваешь в голове операцию, пытаешься найтиошибки, чтобы потом избежать их. Даже если, как с Корольковой, имелисьнесовместимые с жизнью обстоятельства, все равно тяжело. А уж родственники! Онамне стекла в шкафу побила, представляешь? Конечно, понимаю девушку, жизнь с нейобошлась жестоко, но все же надо себя в руках держать.

– Кто из родственников Корольковой хулиганил в твоемкабинете?

– А тебе зачем?

Я устроилась поудобней на диване и рассказала Семену оРозалии.

– Однако интересно! – воскликнул приятель студенческих лет.– С Корольковыми случилась похожая история. Юлия так плакала… А потом бросиласькабинет громить, мы с Диной еле ее успокоили.

– Давай подробно, – попросила я.

В январе к Калужному пришла милая молодая женщина ЮляКоролькова и очень попросила посмотреть свою сестру Валентину. Семен решил дляначала изучить историю болезни, посетительница вытащила пухлую папку. Даже прибеглом взгляде на томограмму становилось понятно – жить Валентине осталосьсовсем немного. Вернее, ей, по всем параметрам, полагалось уже быть покойницей.Семен постарался в деликатной форме донести эту информацию до Юли. В ответженщина разрыдалась и рассказала историю, по мотивам которой можно сниматькино.

Отец Юли, Сергей Корольков, был обеспеченным человеком,стоматологом, вернее, протезистом. Зубы у людей болели во все времена, поэтомуКорольковы жили хорошо, но богатство особо не демонстрировали. У семьи имеласьсимпатичная «трешка», хорошая дача, новый автомобиль, но все эти блага невыбивались, так сказать, из среднего уровня: привлекать к себе вниманиеКорольков не желал. То, что у папы припрятана копеечка, Юлечка понимала, ногде, в каком лесу зарыта банка с сокровищами, не интересовалась.

Кроме Юли, в семье еще имелась старшая дочь Валя. СупругиКорольковы жили вполне счастливо, мама девочек, Нина, числилась на работе вкаком-то НИИ, но на службу практически не ходила, вела домашнее хозяйство.

Плавное течение дней было нарушено смертью хозяйки дома,неожиданной, но вполне объяснимой – Нина попала под машину. Водителя, как нистранно, нашли и осудили, но легче от этого мужу и дочерям не стало. Юля и Валятяжело переживали несчастье, но они были молоды, поэтому через некоторое времяболь притупилась, а вот папа совсем скис. Юлечка очень жалела его и пыталась вмеру своего понимания развлечь. Ей показалось, что лучше всего приглашатьдрузей, сажать отца за стол, втягивать в беседу, тормошить…

Сказано – сделано. Чаще всего в дом приходила хохотушкаЛариса – маленькая, худенькая, юркая и очень забавная. Спустя полгода Юлязаметила, что папа с интересом поглядывает в сторону подруги. Сначала Юлявозмутилась, но потом даже обрадовалась. Любимый папочка далеко не старыйчеловек, рано или поздно у него появится любовница, так пусть уж ею станетхорошая подруга, с которой налажены отношения, а то еще приведет противнуюбабу, и начнется в доме война. Ну нельзя же всю жизнь горевать по безвременноушедшей жене?

Вы уже, наверное, поняли, что Юля больше любила папу. Нет,маму она обожала, но отец все же был ближе.

Решив не мешать роману отца и Ларисы, Юля старалась режебывать дома. А через шесть месяцев Корольков объявил дочкам:

– Мы с Ларой идем в ЗАГС.

– Здорово! – обрадовалась Юля. – Молодец, папка! Ты неошибся, Л арка, правда, бедная, зато она очень хороший человек!

– Ты забыл маму! – возмутилась Валя.

– Не неси глупости, – оборвала сестру Юля, – конечно, папапомнит ее!

– Но ведь женится!

– Ему теперь монахом остаться? – разъярилась Юля. – Живыедолжны жить!

– Зарыли в могилу, и вон из памяти, – зарыдала Валя.

Юля попыталась образумить старшую сестру. Куда там! Валязакатывала ежедневные истерики, только они не помогли – Сергей и Лариса сыгралискромную свадьбу и зажили вместе.