родственницей (бывшей женой брата) Марии, и она опекала ее во время ее пребывания в Австрии.

Наполеон поселил Марию в Мейдлинге, в отдельном очень элегантном доме, расположенном недалеко от летней резиденции австрийских императоров, т. е. от Шёнбруннского дворца, в предместье Вены, который был превращен в штаб-квартиру французской армии. По определению Гертруды Кирхейзен это было «тайное, очаровательное гнездышко», перед воротами которого со времени ее приезда каждый вечер дежурил закрытый экипаж с кучером для того, чтобы отвезти графиню в Шёнбрунн к императору. И каждый вечер в этом экипаже, с опущенными шторками, скрытая вуалью, приезжала она во дворец, где любимый ожидал ее. Верный камердинер Констан проводил Марию через потайную дверь в покои императора. Делал он это со всеми возможными предосторожностями, и заметим, что это был тот самый замок, где впоследствии «австрийский» сын императора, римский король, коротал свою недолгую юность, мечтая о славе и деяниях своего отца, и где он закончил свое грустное существование[12].

Дороги в окрестностях Шёнбрунна были очень плохи и ухабисты. Преданный камердинер Наполеона Констан старался как мог, но император все равно проявлял беспокойство: «Будь осторожен, Констан, – каждый раз напоминал он ему, как только камердинер отправлялся в путь, – шел дождь, и дорога раскисла. Ты уверен в кучере? Экипаж в хорошем состоянии?»

По воспоминаниям самого Констана, «этого рода вопросы свидетельствовали об искренней и настоящей привязанности к мадам В…». И надо сказать, что волновался Наполеон не зря. Один раз действительно случилась маленькая катастрофа. Однако графиня Валевская так удачно упала прямо на Констана, что не получила ни малейшего повреждения и могла в полной целости и сохранности поспешить в объятия своего возлюбленного.

Сам Констан описывает это происшествие так:

«Как-то раз мы выехали позже обычного, и кучер нас перевернул. Желая объехать рытвину, он направил карету на край дороги. Я сидел справа от мадам В…, а поскольку карета упала направо, к счастью, только я и пострадал, а мадам В…, упав на меня, осталась невредимой. Свою благодарность за спасение она выразила мне с присущим только ей обаянием. Боль, которую я чувствовал, тут же исчезла. Я первым начал смеяться, а мадам В… сразу же по приезде рассказала о нашем происшествии Его Величеству».

Наполеон осыпал ее градом поцелуев и выражений нежности, точно она пришла к нему, спасшись от самой страшной опасности.

Глава четырнадцатая

Рождение сына

По утверждению биографа Валевской Мариана Брандыса, в Шёнбрунне «наступил апогей любовной идиллии». Здесь, в Шёнбрунне, по свидетельству камердинера Констана, «мадам В… забеременела» и призналась Наполеону, что скоро станет матерью – матерью его ребенка.

По желанию императора, это было официально подтверждено первым императорским медиком Жан-Николя Корвисаром. По мнению Мариана Брандыса, «это самое что ни есть женское достижение Марии станет одновременно ее первым политическим свершением, которое повлечет за собой ощутимые последствия общеевропейского значения. Но они не принесут проку ни самой Марии, ни ее родине».

Долгое время Наполеон, не имея своих детей, не мог успокоить себя иллюзией бессмертия через потомство, теперь же его счастью не было границ. Теперь он окружил Марию еще большими заботами и попечениями, всеми, какие только может изобрести истинная любовь. Теперь он любил ее еще больше, еще горячее, чем прежде.

Андре Моруа по этому поводу совершенно справедливо замечает:

«Прекрасная графиня забеременела, и это доказало, что Наполеон может иметь детей, а значит, породить наследника. В дальнейшем это привело его к разводу».

Ему вторит Мариан Брандыс:

«Беременность Валевской стала для Наполеона, независимо от сентиментальных соображений, событием государственного значения. Впервые он почувствовал полную уверенность, что может стать основателем династии вопреки утверждениям императрицы Жозефины, которая возлагала на него вину за ее бездетность».

Для Наполеона эта новость, действительно, стала поистине революционным событием – значит, он все-таки может дать жизнь другому человеку! Выходит, его неспособность к деторождению, как он искренне полагал, не является платой за его гениальность. Дорогая Мария, его польская супруга, это ему доказала. И теперь – прочь все сомнения! Теперь он сделает все, чтобы иметь наследника, правда, для этого потребуется развестись с Жозефиной.

«Всю свою жизнь, – повторял он, – я приносил в жертву своей судьбе свое спокойствие, свои интересы, свое счастье! Теперь с этим покончено!»

* * *

Справедливости ради следует отметить, что, даже не считая Наполеона Шарля (печальная история этого ребенка была рассказана выше, а отцовство Наполеона в случае с ним не доказано), у императора уже был один незаконнорожденный отпрыск, появившийся на свет незадолго до знакомства с Валевской от мимолетной связи с некоей мадам Денюэль де ля Плэнь, «подсунутой» ему Каролиной Бонапарт и ее мужем маршалом Мюратом, но в своем отцовстве в данном случае он был не вполне уверен.

История эта началась сразу после победоносного сражения при Аустерлице – в начале 1806 года, когда Наполеон торжественно возвратился в Париж. Там он и пал жертвой прелестей 18-летней красавицы Элеоноры Денюэль де ля Плэнь, лектрисы[13] его сестры Каролины.

Это была стройная брюнетка с огромными черными глазами, живая и весьма кокетливая. Ни ее воспитание, ни краткосрочный брак с авантюристом Жан-Франсуа Ревелем, выдававшим себя за драгунского капитана и попавшим в тюрьму за подделку документов, не могли иметь благотворного влияния на выработку ее нравственного мировоззрения. И поэтому, когда император, который, как известно, не любил тратить много времени на прелюдии к своим любовным приключениям, передал ей через Каролину свои предложения, она пришла в восторг от возможности попасть в тайные апартаменты дворца Тюильри и отправилась туда без малейшего колебания.

Эти посещения продолжались всю позднюю зиму и раннюю весну. Очень скоро любовные встречи дали результат, на который очень рассчитывала Каролина и весь клан Бонапартов, мечтавший развести Наполеона с ненавистной им Жозефиной. Элеонора забеременела и 13 декабря 1806 года в два часа ночи родила мальчика, которому было дано имя Леон. Любопытно, что в свидетельстве о его рождении указано, что ребенок был рожден 20-летней Элеонорой Денюелль «от неизвестного отца».

Когда маршал Лефевр имел честь доложить императору о рождении ребенка, тот воскликнул: «Наконец-то, у меня есть сын!»

Поначалу ему в голову даже пришла безумная идея усыновить незаконнорожденного ребенка и сделать его своим официальным наследником, но очень скоро он понял всю нелепость подобного плана. Зато теперь в нем зародилась мысль расстаться с оказавшейся неспособной произвести столь необходимое Наполеону потомство Жозефиной.

Весьма символично, что родившемуся мальчику было дано имя Леон, что составляет ровно половину от имени