— У меня нет температуры, и вообще дело не в этом.

— Значит, ты опять ешь всухомятку. Вот когда ты последний раз суп ела?

— Мамочка, ну при чем тут суп?

— При том. Ты могла бы давно выйти замуж, варила бы суп, у тебя был бы здоровый желудок.

— Мама! — Марина начала раздражаться. — Почему обязательно суп?

— Потому что. У меня были бы внуки, и ты кормила бы их нормальной едой.

— Ты так сильно хочешь внуков?

— Да, я вполне готова стать бабушкой. Но от тебя разве дождешься! — легкомысленно заявила мама.

— Готова стать бабушкой? Действительно этого хочешь? — Марина чувствовала себя кошкой, играющей с мышкой.

— Очень хочу! — с пафосом заявила мама.

— Тогда я могу тебя порадовать, тебе осталось ждать всего каких-то восемь месяцев!

В трубке наступило длительное молчание.

— Мама! — Марина испугалась. — Ты что молчишь?

— Марина! Ты это серьезно? Ты что, беременна?

— Да.

— Я даже не знаю, что сказать.

— Как что? Обрадоваться. Ты же готова стать бабушкой!

— Мариночка, давай я к тебе приеду, и мы серьезно поговорим, — вкрадчиво предложила мама.

— О чем говорить?

— Как о чем? Кто отец? Вы поженитесь?

— Мама, ты хотела стать бабушкой, а не тещей, — из последних сил сдерживалась Марина.

— Но как же ты будешь? Одна, с ребенком?

— Почему одна? У нас ты есть!

— Марина, не кривляйся! — Мама говорила ей так с детства. — Ты все прекрасно понимаешь! Обо всем этом нужно хорошо подумать!

— Я подумала. И все решила!

— Но ты не можешь принимать такие решения!

— Интересно почему? — Марина удивилась искренне.

— Потому что ребенок — это не кукла. А ты сама еще ребенок!

— Мама, спасибо за поддержку. До свидания. Потом поговорим.

Не дожидаясь ответа, Марина положила трубку, собралась заплакать, но передумала. Заварила чай, сделала себе еще один бутерброд и снова уселась перед телевизором, бессмысленно переключая каналы. Через некоторое время она задремала.

Разбудил ее звонок в дверь. Естественно, мама приехала.

— Мариночка, я тебе тут вот гранаты привезла. И яблоки еще. — Мама говорила как ни в чем не бывало. — И еще вот, смотри, молоко, у нас новый магазин открыли, вроде бы у них все натуральное, деревенское.

— Спасибо, чай будешь?

— Буду, но что ж ты все чай? — посмотрев на Марину, мама махнула рукой. — Ладно, ладно, делай как хочешь.

Когда они, выключив телевизор, устроились с чашками на диване в комнате, мама все-таки начала серьезный разговор:

— Марина, я знаю, ты взрослый человек. Работаешь, самостоятельная… Но ты действительно хорошо все обдумала? Растить ребенка без отца сложно. И потом, твоя работа… Тебе же придется все отложить на несколько лет.

— Мама, подумай, сколько раз ты мне это говорила! Сначала окончи институт, потом интернатуру, ординатуру, доучишься, будешь делать что захочешь. Потом, все время потом. Вот я доучилась, и что теперь?

— Мариночка, но ведь я тебя не отговариваю. Я просто советую.

— Ох, мама, ты все время что-нибудь советуешь. — Марина снова почувствовала, что ее тошнит.

— Я же как лучше хочу. Решай сама, кто же спорит, — вздохнула мама.

— С ребенком-то будешь сидеть? — строго спросила Марина.

— Куда ж я денусь… Кто отец-то все-таки?

— Мама, это не важно, считай, что его просто нет.

— В кого ты у меня такая упрямая! — Мать грустно смотрела на дочь.

— В тебя, конечно.

— Хорошо, а с работой у тебя что будет?

— Ничего плохого! Схожу в декрет, потом выйду. У меня же государственная больница, все по Трудовому кодексу. — Марина вспомнила о своем желании стать косметологом и усмехнулась. — Я буду работать, ты с ребенком посидишь, потом в садик отдадим. Все будет нормально.

— Может, ты и права. — Видно было, что мама сдалась. — Я поеду. Приедешь к нам завтра? Надо же, наверное, и отцу сказать.

— Надо. Ты скажи сама, а то мне волноваться вредно.

— Конечно, пусть с ним обморок при мне случится, — внешне покладисто согласилась мама.

— Мама, он же действительно сначала разнервничается…

— С тобой разнервничаешься…

Мама уехала. Марина посмотрела на часы — еще и двух нет, а что делать, непонятно. Впрочем, можно попробовать выспаться.

Разобравшись с текущими делами, Вера Васильевна решила сходить в реанимацию. Про Татьяну Тихоновну она не забывала, но узнавать про ее состояние с самого утра смысла не имело — должны были смениться врачи, провести обход, получить результаты анализов, сделать назначения. Так что по делу разговор раньше одиннадцати не получился бы.

На всякий случай Вера Васильевна позвонила заведующей:

— Валентина Петровна, ты на месте? Ничего, если я зайду?

— Заходи, конечно. Вопрос-то какой?

— Да к тебе сегодня больную Василевскую перевели ночью. Как она?

— Ничего, инфаркт подтвердился. Но состояние пока стабильное. Ты с ней хочешь пообщаться?

— Да, там родные беспокоятся. Сейчас я приду, расскажу.

Когда Вера Васильевна пришла, Валентина Петровна предложила традиционное:

— Чаю выпьешь?

Вера согласилась. Они некоторое время пили чай и обсуждали больничные новости.

— Слушай, кстати, — поинтересовалась Валентина Петровна, — а твоя-то доктор, Марина, кажется, вроде встречалась с нашим замом хирургическим.

— Не знаю, она мне не говорила, — легко соврала Вера Васильевна, не хватало ей еще про докторов из собственного отделения сплетничать. — Ты же знаешь современную молодежь.

— И не говори! — Валентина Петровна села на своего любимого конька. — Приходят, ничего не знают, не умеют, дозировки путают. Глаз да глаз за ними нужен! Кто нас в старости лечить будет? Да, так ты Василевскую-то с чего вдруг посещать решила?

— Представляешь, тут такая история вышла, она уже у меня лежала, и вдруг выяснилось, что ее внучка с моим сыном встречается.

— Ничего себе! Так это твоя потенциальная родственница! Интересно, как такое родство называется? А сколько твоему сыну лет?

— Да всего ничего. Двадцать.

— Того гляди бабушкой станешь, — порадовала коллегу Валентина Петровна, разбудив Верины тайные страхи.