– Убью! – хрипло выдохнул Гаврилов, ринувшись за ним, однакобыл перехвачен неожиданно сильной рукой дамы.

– Минуточку! – Она сбросила капюшон и прямо в душу глянулагромадными черными глазами. – Дверь была открыта, верно? Какого же черта выпрете на рожон? Мало ли что там может быть!

И, отстранив Гаврилова, она легкими прыжками, под стеночкой,начала перемещаться по коридору, двумя руками держа невесть откуда взявшийсяпистолет.

У Гаврилова пересохло во рту.

Рядом тяжело дышала подружка – судя по всему, такая жеперепуганная, как и он.

Дама тем временем заглянула на кухню, в спальню, безошибочнонаходя выключатели и всюду зажигая свет, и осторожно приблизилась к большойкомнате, где разорялся Мейсон.

Вошла, включила свет – и сразу стало тихо. Мейсон, поджавхвост, вылетел вон, панически простучал когтями по коридору и прижался к ногамхозяина.

Тишина показалась оглушительной. Слышно было только, какдама ходит по комнате. Вот резко задернула шторы, вот остановилась…

Потом выглянула в коридор. Брови озабоченно сдвинуты,пистолет исчез.

– Ох, господи, – вздохнула как бы в нерешительности. – У васнеприятности, сударь. Новые неприятности на старую тему.

– Что?.. – выдохнул Гаврилов, пытаясь сделать шаг, но не всилах совладать с ногами. – Что такое?

– Милицию надо вызвать, и поскорее, – сурово сказала дама. –Вот же черт, а? – Это адресовалось подружке, которая ощутимо тряслась рядом сГавриловым. – Ты представляешь? Труп!

Гаврилова бросило к стене.

– Возьмите себя в руки, вы, мужчина, – досадливо сказаладама. – И ты, моя дорогая, не вздумай хлопнуться в обморок. Во всяком случае,пока не взглянешь на этого красавца и не скажешь, что о нем думаешь. Ну, давайпобыстрее.

Она опять исчезла в комнате. Подружка откачнулась от стены,которую они делили с Гавриловым, и, чуть пошатываясь, двинулась по коридору.Гаврилов потащился следом, ничего не видя перед собой.

Поначалу слепо озирал комнату, пока в глазах не прояснилосьи он не разглядел лежащего на полу мужчину с дыркой во лбу.

«Как же? Как же? – бестолково забилось в голове. – Стекловедь было целое!»

И вдруг до Гаврилова дошло, что означало целое стекло инезапертая дверь. На сей раз убийца стрелял не через окно, а прямо в упор! Онбыл в квартире! Был и ушел! Оставив на полу этого совершенно незнакомогоГаврилову человека в черной кожаной куртке…

Норковая шапка свалилась с головы, открыв короткостриженные, слипшиеся от крови волосы. Брови сошлись к переносице сострадальческим выражением. Красивые темные губы исказились болезненнойгримасой.

«Черные чего-то не поделили? – подумал Гаврилов, вглядываясьв мертвого, в лице которого было что-то восточное. – Но причем тут я? Причемтут моя квартира? Я его впервые в жизни вижу! Кто он?»

– Наиль, – севшим голосом вдруг произнесла подружка дамы, иГаврилову стоило некоторого труда понять, что она не ему отвечает, а обращаетсяк своей спутнице: – Господи, Валерия, да ведь это Наиль!..

* * *

…И как-то сразу все уткнулось в некую стену – уперлoсь, как,бывало, говорила на нижегородский манер тетя Галя покойница. А сначала шловесьма даже лихо! Альбина, сказать по правде, и не представляла, что частныйдетектив может работать такими методами. Хоть Валерия и презирала милицию,однако не гнушалась пользоваться информацией органов. Альбина думала, что речьпойдет о каком-нибудь платном осведомителе, который за приличную сумму выдаст…ну, если не государственную тайну, то служебную – уж точно. Сумму, конечно,выложить пришлось, но не работнику органов. Оказалось, на тайном жаловании уВалерии и нескольких подобных «частников» состоял один из крутейших хакеров Москвы,для которого не составляло труда взломать любую программу. В числе егопоследних достижений было проникновение в картотеку МВД. К чести этогозолотоволосого гения с внешностью Иванушки-дурачка (он второй год учился навтором курсе физтеха и имел все шансы быть отчисленным за академическуюнеуспеваемость) следовало сказать, что этими секретами он направо и налево неторговал. Валерия когда-то оказала его семье немалую услугу, избавив главусемьи, крупного строительного подрядчика, от непомерного рэкета, и мальчиксчитал себя ей обязанным. Однако и при этом, прежде чем выдать информацию, онподробнейшим образом выспросил, для какого дела это нужно, каков может бытьрезультат.

– У тебя у самого код надо ломать, – пожаловалась Валерия,когда юный хакер, выслушав рассказ Альбины о ее злоключениях, начал задумчивобарабанить пальцами по краю грязноватого стола: встреча происходила нанейтральной территории – в блинной. – Ты пойми, этот Рогачев – единственнаяреальная фигура в деле, все остальные – безымянные призраки. Вольт и Наиль –почти наверняка клички, и зафиксированы они или нет – неведомо. Но ты проверь.Имя Наиль – тоже проверь, очень тебя прошу!

Хакер слегка кивнул:

– Ладно, тетя Лера. Только для вас. Что-нибудь еще?

– Да. Всю информацию по врачам, которые делают операции поизменению пола.

– Да вы лучше в Интернете погуляйте! – фыркнул хакер, однакотут же качнул золотоволосой головой: – Хотя да, вам небось и леваки нужны?

– В каком смысле? – не поняла Валерия.

– Как и во всяком бизнесе, – снисходительно пояснило юноедарование, – в этом деле существуют свои нелегалы. Ведь на пути человека,решившего изменить пол, стоит море препятствий. Сама по себе операциядорогущая, да еще, прежде чем ее делать, надо в милиции получить паспорт суказанием нового имени и пола. А как это сделать, если ты весь еще прежний?Делать же операцию без новых документов запрещено. Замкнутый круг, верно? И тутна помощь приходят вышеназванные леваки… Им лишь бы платили, а уж как потом человекбудет доказывать, что он был Федя, а стал Таня – его личные трудности!

Валерия подтолкнула Альбину локтем и сладким голосомспросила:

– Скажи, милок, откель тебе все это ведомо? Звучит в твоихсловах глубокое, не побоюсь этого слова, знание темы! А ведь в вашей семье ужеесть девочка… Тебе что, лавры сестрички покоя не дают?

Карие глаза гения высветлились презрением до янтарнойжелтизны. Однако мальчик оказался воспитанный: умел держать себя с пожилымиледи, даже если они чепуху порют!

– Интернет, – брякнул коротко. – Школа жизни. Оченьрекомендую. А теперь, извините, мне на зачет пора.