Снаружи все было чистым, не тронутым человеческим злом. Внутри человеческая порочность сочилась, словно гниющая язва.

Любовь оторвала взгляд от фермы, на краткий миг пожелав стать одной из ничего не ведающих пылинок.

— Не дергайся, — прорычал Усердие, отвесив Благочестию сильную пощечину.

Глупая девчонка захлебывалась рыданиями. Любовь почесала ухо и подумала, почему она не зовет на помощь.

Она нахмурилась и зевнула так широко, что хрустнула челюсть. В конюшне было слишком жарко, и от этого клонило в сон. То, что творит Усердие, неправильно, но Любовь искала правильный план действий. И не находила очевидного ответа.

Усердие рывком задрал платье Благочестия. Она завизжала, но он заткнул ей рот кулаком, отпустив одну из ее рук, чем она воспользовалась и оцарапала ему щеку. Он влепил ей пощечину, и она замерла, отвернув голову. Ее тело обмякло, и она перестала бороться. На секунду Любовь подумала, что Благочестие потеряла сознание, но потом увидела, как она моргает и в ее широко распахнутых глазах блестят слезы.

Любовь почесала шею, гадая, что делать. Внезапно в голову пришла идея, и она улыбнулась. Это правда здорово. Она может использовать нечистоту Усердия с выгодой для себя.

Идея не сопровождалась чувством вины. Усердие напал на несовершеннолетнюю девочку. Он нечист и заслуживает наказания, а то, что она задумала, не слишком-то строгое наказание. Кроме того, если Дядюшка Спаситель прознал бы, что вытворяет один из самых доверенных его последователей, он пошел бы за своим дробовиком быстрее, чем она успела бы произнести «полное просветление». Любовь попыталась представить такое развитие событий. Вряд ли Дядюшка Спаситель на самом деле застрелил бы Усердие или воспользовался бы своей косой, но он наверняка наказал бы его в назидание другим: пристыдил бы, а после несомненно изгнал. Недавно дядя составил список причин для изгнания из общины. Он сказал, что это всегда будет крайней мерой, но он без колебаний прогонит человека, совершившего нечистый поступок первой степени. Одним из таких поступков является изнасилование, другим — предательство, хотя он еще не пояснил, что под этим понимать.

Тело Благочестия напряглось, платье собралось на талии, выставляя бледно-розовые трусы, как у куклы.

— Хорошая девочка. А теперь просто расслабься.

Усердие убрал руку с ее рта, приблизил свои губы к ее и скользнул пальцами вверх по ее оголившемуся бедру.

Любовь выждала один удар сердца, глядя, как пылинки парят в солнечном свете. В груди гулко билось предвкушение. Она тряхнула волосами и вышла из стойла.

— Усердие, прекрати.

Выражение его лица было бесценным. Челюсть отвисла, он уставился на нее, как вытащенная из воды рыба с малиновым лицом, подняв брови почти к редеющим волосам, широко открыв глаза и распахнув рот. Взгляд Благочестия скользнул вверх и остановился на Любови, в нем загорелась надежда, вызвав у нее раздражение. Сзади в шею ткнулся Юпитер, не подозревающий о драме, разворачивающейся в его жилище. Любовь рассеянно почесала его подбородок и передвинулась ближе к Усердию и Благочестию, забавляясь тем, как мужчина лихорадочно вскочил на ноги, пытаясь прикрыть свою эрекцию.

— Это не то, что ты подумала, — сказал он.

Благочестие перекатилась на четвереньки, оттолкнувшись, поднялась на ноги и метнулась через конюшню к своей спасительнице.

Любовь почувствовала, как Благочестие прижалась к ней всем телом, как сильно она дрожит. Она посмотрела на девочку и сказала:

— Все в порядке. Я с ним разберусь. Я никому не скажу, что случилось. Обещаю. Иди в клуб и веди себя как обычно. Я поговорю с тобой позже.

Благочестие благодарно кивнула и выбежала из конюшни, ничего не сказав и не взглянув на Усердие.

Глупая девчонка легко отделалась и знает это. Любовь оказала ей огромную услугу. Благочестие пока не понимает, но она в большом долгу, и позже Любовь потребует ответную услугу, возможно, когда девчонка будет меньше всего ожидать.

— Она хотела этого. Она…

— Заткнись, — сказала Любовь, делая шаг к нему, наслаждаясь восхитительным покалыванием в основании позвоночника при виде его страха. — Я все видела. Ты собирался ее изнасиловать. Ей всего четырнадцать. Добавь к этому тот факт, что ты женат, и я бы сказала, что ты полностью и безоговорочно облажался.

Ее слова не оставили ветра в его и без того сдувшихся парусах. Он уставился на нее и нахмурился, не в состоянии решить, как себя вести дальше.

Наслаждаясь собой, Любовь улыбнулась и сказала:

— Я тут вижу два варианта для тебя. Первый: признаться Дядюшке Спасителю и смириться с последствиями.

Она замолчала и позволила непроизнесенным словам творить свою магию.

Уродливое лицо Усердия побелело. Она видела, как в его голове крутятся шестеренки. Неконтролируемо вращаются.

Как поступит Дядюшка Спаситель с таким серьезным нарушением? Усердие близок к Спасителю. Ближе многих. Такое грубое наплевательство на правила и доверие Спасителя разозлит его. Очень разозлит. И Усердие это понимает. Любовь видела это по его глазам: страх изгнания, но еще больше — ужас от того, что Спаситель отнимет у него шанс на вечную жизнь.

Она дала ему еще несколько секунд, чтобы ужасающая правда дошла до него и проглотила целиком, словно кит Иону. Убедившись, что он готов обмочиться, Любовь продолжила:

— Второй: ты сделаешь, что я попрошу и когда я попрошу, и я забуду обо всем случившемся.

— А Благочестие? — нахмурился он.

— Она будет молчать. Ей не захочется, чтобы все узнали, что она путалась с грязным старым ублюдком вроде тебя, верно? И я хочу сказать, — Любовь рассмеялась, — она не так уж невинна, да?

— Да, чертовски верно.

— Так что, мы договорились?

Любовь протянула руку. Ей не хотелось дотрагиваться до него, но именно так скрепляются сделки. Плоть к плоти. Кровь к крови.

— Что именно ты хочешь, чтобы я сделал?

— Я дам тебе знать.

Его кадык дернулся, когда он сглотнул с видимым трудом. У него нет выбора, и он это знает. Теперь он принадлежит ей, и она использует его, как душе угодно. У нее уже появились идеи, некоторые из которых касались мамы и Смирения.

Сильно нахмурившись, Усердие сжал ее ладонь и удерживал слишком долго.

— Ты не станешь упоминать об этом Спасителю?

Любовь смотрела ему в глаза стальным взглядом.

— Нет, если ты выполнишь свою часть сделки, нет.

Он выдернул свою руку из ее хватки, словно обжегшись, и вытер ладонь о штанину, как будто пытаясь избавиться от ее прикосновения. Коротко кивнув, он развернулся и поспешил выйти из конюшни, а Любовь повернулась к Юпитеру, не в силах перестать улыбаться идеям проносящимся в голове, словно гончие за лисой.