за этим, пожалел, что не успел накатить. Глядишь, после стакана-другого вся эта дичь воспринималась бы не так остро.

Минут десять Иван Иванович творил на кладбище свой таинственный и жуткий ритуал. Затем он захлопнул книгу, взял ее в руку и пошел обратно к воротам. Тихон, опередив его, уже добрался до своей конуры. Он успел забраться в нее и закрыть дверь, когда в ту постучали.

– Открывай, Тишка, это я, – донесся снаружи усталый голос Ивана Ивановича.

Но Тихон не был в этом уверен. Точно ли на кладбище темной ночью пожаловал его родич? Или это что-то, принявшее облик Ивана Ивановича, но на деле им не являющееся? Вдруг под личиной мэра скрывается злой колдун или иной монстр?

– Тишка, ты там уснул? – повысил голос Иван Иванович. – Фонарь забери, да я поеду.

Переборов страх, Тихон отпер дверь и приоткрыл ее. Снаружи стоял бледный Иван Иванович. Он протянул Тихону фонарь.

– Ты, вот что, – сказал мэр, – не рассказывай об этом никому. Понял?

– Само собой, Вань, – заверил его Тихон.

– Смотри, не проболтайся! – погрозил ему пальцем Иван Иванович, и направился к своему автомобилю.

Вскоре Тихон услышал шум мотора, увидел свет фар, и машина отъехала от ворот кладбища. После этого сторож заперся в своей конуре, быстро наполнил стакан и одним махом осушил его. Затем повторил процедуру. И только после этого ему полегчало.

– Что за чертовщина такая? – пробормотал Тихон, угощаясь соленым огурцом.

И хотя, как всякий алкоголик, Тихон не умел хранить секретов и выбалтывал своим собутыльникам все, что знал, этот эпизод он решил, во что бы то ни стало, держать в вечной тайне.

6

На следующий день, часов, примерно, в двенадцать, коренной уроженец Задинска Степан распахнул глаза и огляделся. Он лежал под кустом, весь грязный, пахучий и с кокетливо приспущенными штанами. Повернув голову, Степан увидел подле себя бродячую собаку средних габаритов, которая деловито задирала ногу над его распростертым телом.

– А ну кыш! – хрипло крикнул Степан, и собака, испуганная его голосом, сорвалась с места и проворно умчалась прочь.

Степан кое-как воздвиг себя на ноги. Его шатало. Вчерашний стеклоочиститель оказался отвратительного качества – давненько у Степана не случалось такого жуткого похмелья. А уж он-то знал о похмельях все. Он был знатоком этого дела. Он бы мог написать похмельную диссертацию, если бы только у него так сильно не тряслись руки.

Пошатываясь, Степан вывалился из кустов и сквозь разруху пригорода побрел к главной улице. Он чувствовал, что ему необходимо выпить. Это чувство не оставляло Степана последние лет пятнадцать, но сегодня оно особенно обострилось.

Мозг его, едва включившись после долгого пьяного сна, начал интенсивно думать свою единственную мысль – где достать выпивку? Перебирая все возможные варианты, Степан, оступаясь на ровном месте, вывалился из пучины руин и мусора на Октябрьскую улицу. Он надеялся увидеть здесь кого-нибудь из знакомых, и попытаться выклянчить у него денежку, но вместо этого едва не был сбит с ног каким-то пацаном лет тринадцати. Пацан несся по тротуару так, будто за ним гнались иностранные усыновители. В его широко распахнутых глазах застыл великий ужас, а из приоткрытого рта доносился сдавленный скулеж.

Степан хотел было прокричать вслед этому малолетнему бегуну парочку сочных угроз, как вдруг его повторно едва не сбили с ног, на этот раз уже толстая женщина. Она, пыхтя, пронеслась мимо Степана, обдав того тошнотворной волной каких-то дешевых духов и зацепив мужика плечом. Степан покачнулся, но выстоял.

– Да что происходит? – полным возмущения голосом закричал Степан.

Ему чрезвычайно хотелось бы знать, куда это все бегут. И не стоит ли ему тоже бежать туда? Вдруг что-то раздают бесплатно? Уж не блины ли с лопаты?

– Эй, куда вас несет? – прокричал он вслед бегунам, но те даже не обернулись.

Степан процедил в их адрес несколько крепких словец, на которые был большой мастак, и медленно повернулся в противоположную сторону.

7

– Ну и где он, ваш митинг? – повторила вопрос прибывшая из столицы корреспондентка.

Оператор уже установил на штативе камеру, настроил ее и теперь откровенно скучал.

– Скоро все будет, – заверил ее Иван Иванович.

Стоявший рядом с ним Валера с тревогой покосился на шефа. Он не мог взять в толк, о каком митинге тот говорит. Они ведь ничего не готовили, да и не могли приготовить. Никто ведь не придет. На что рассчитывает мэр? Неужели общение с простым народом настолько травмировало его, что он временно утратил связь с реальностью?

– Если митинга не будет, давайте снимем что-нибудь другое, – предложила корреспондентка. – Сделаем репортаж о наймитах госдепа, которые орудуют в вашем городе.

– Да наймитов у нас, пожалуй, что и нет, – смущенно признался Иван Иванович. – Народец в целом несознательный, политически неграмотный, но я над этим работаю, просвещаю его. И про расширение НАТО на восток рассказываю, и про вашингтонский обком, и про ювенальную юстицию. Однополые браки, опять же….

– Ничего, мы сами все найдем, – успокоила его корреспондентка. – Можно вставить кадры из какой-нибудь видеоигры, и сказать, что в вашем городе происходят несанкционированные беспорядки либеральной оппозиции с поджогами, грабежом и каннибализмом.

– Нет-нет! – испугался Иван Иванович, которому такая слава была и даром не нужна. – Давайте вот без этого. В моем городе все хорошо, все спокойно. Вот об этом и снимайте.

Но корреспондентка, словно не слыша его, обратилась к оператору:

– Давай так – ты снимай меня на фоне администрации, а я скажу, что протестующие бросают в полицию камни, бутылки, гранаты и отрубленные головы ветеранов. И что у протестующих флаги США.

– И Украины, – подмигнув, подсказал оператор.

– Да, – улыбнулась корреспондентка. – И Украины.

– Подождите вы! – возмутился Иван Иванович. – Сейчас будет митинг в поддержку мэра, президента и прочего патриотизма. Вот-вот. С минуты на минуту.

В этот момент на площадь перед администрацией стали выбегать люди. Вначале по одному, затем все в большем количестве. Некоторые неслись молча, другие кричали что-то невразумительное.

– Что это? – встревожился Валера, и вопросительно посмотрел на своего шефа.

Затем на площадь, спотыкаясь на каждом шагу, выбежал грязный и взъерошенный алкоголик Степан. Выпучив глаза, он распахнул рот и заорал во все горло:

– Ад разверзся!

После чего подтянул сползающие с зада штаны и побежал дальше.

– Иван Иванович, что это такое? – вновь обратился к шефу Валера.

Тот не успел ответить.

На площадь огромной толпой повалили мертвецы. Их были сотни. Скелеты в жалких лохмотьях одежды, раздувшиеся свежие трупы, едва начавшие гнить в своих могилах – все они смердящей массой шли к зданию администрации. Один из