Акерман пристально взглянул ей в глаза и продолжил серьезным, но в то же время успокаивающим тоном:

— Концепция хорошего жилища относится к числу тех, что люди обдумывали и пытались реализовать чуть ли не с самых древнейших времен существования человечества. Концепция места, принадлежащего только нам, где мы особенно хорошо себя чувствуем. Это даже больше состояние ума, чем место, пусть большинство людей все же ассоциируют дом с конкретным помещением, а не с умозрительной абстракцией. Дом находится где-то там, куда мы все стремимся, а очень многие так никогда его и не находят. Я завидую вам. Вы сумели устроить для себя настоящий дом. Ведь это то, чего у меня никогда не было и, по всей видимости, уже никогда не будет.

— Кто вы такой? Чего вы хотите? — Ее голос дрожал, но она все же выдавливала из себя слова.

Казалось, он тщательно обдумывал ответы на ее вопросы.

— Прошу прощения за мои дурные манеры. Меня зовут Фрэнсис Акерман. И я хочу, чтобы в этом мире восторжествовал здравый смысл. Я всегда считал, что он отсутствует. Нет ответов на самые насущные вопросы. Ничто не имеет значения. Нет никакого объяснения нашему существованию. Но теперь я уже не так в этом уверен. Иногда я думаю, что мы все бродим в одиночку среди тьмы. А порой моя мысль сводится к другому: только я один скитаюсь в темноте. — Он сделал паузу, а потом продолжил: — Хотя я вполне уверен в том, что собираюсь сделать. Я намерен освободить вас от боли, которую порождает жизнь в условиях посредственности и мрака. Я отпущу вас на свободу.

Она всхлипнула.

— О боже, умоляю вас…

— Боже? — переспросил он. — Никого бога нет. Сейчас я для вас бог. Я даю и я забираю.

Ее взгляд ожесточился от гнева, и даже руки перестали дрожать. Настало время проявить отвагу.

— Бог есть, — сказала она, — и я собираюсь вам это доказать. — С последним словом она ткнула ножом в его сторону, надеясь глубоко вонзить его ему в живот.

Он легко отбил ее нападение, схватил за вытянутую руку и ударил кулаком в лицо.

Алиса выронила нож и стукнулась о стену. Но не упала. Собрав все силы, бросилась из кухни и побежала по коридору. Ее единственная надежда на спасение лежала в спальне, спрятанная под матрацем.

Она никогда не думала, что может двигаться так быстро. Свернув за угол в спальню, она опустилась на пол и сунула руку под матрац, чтобы достать револьвер. Она пошарила рукой и наконец нашла оружие. Убить или быть убитой — так теперь складывалась ситуация, и у нее не было ни малейших сомнений относительно того, что она собиралась сделать.

Алиса резко развернулась с револьвером в руке, но Акерман успел навалиться на нее. Она нацелила оружие ему в грудь, закрыла глаза и спустила курок, ожидая, что услышит громкий звук выстрела, который эхом разнесется по дому, когда она оборвет жизнь убийцы и спасет свою. Она ожидала оглушительного хлопка, как это часто показывали по телевизору, но не услышала ничего. Только тишину.

Алиса открыла крепко зажмуренные глаза и увидела улыбающееся лицо убийцы. Она в изумлении посмотрела на свою руку и поняла, что он успел перехватить револьвер и заблокировать курок.

— Я же говорил, что никакого бога нет, — сказал он. — Сладких снов, маленькая овечка. — Он вырвал пистолет из ее руки и рукояткой нанес ей удар в лицо.

Вынести этот удар она уже не смогла и провалилась в темноту.

Он вернулся в Нью-Йорк. Снова стал полицейским. Время между прошлым и настоящим просочилось, как песок в песочных часах. События между его последним вечером в роли копа и днем сегодняшним казались мимолетным воспоминанием из другой жизни, которую он прожил во сне.

Маркус был молодым детективом из отдела убийств и занимался расследованием странной серии преступлений. Доказательства по делу исчезли, и начальство приказало ему прекратить следствие. Но он был не из тех, кто не доводит дело до конца. В сумасшествии киллера он обнаружил систему, и ниточка в тот вечер привела его на ту улицу.

Крик прорезал воздух. На мгновение его сердце окаменело в груди, а потом взорвалось, перекачивая поток кипящей крови, словно было снежком, брошенным в адское пламя. Все казалось очень реальным, но все же оставалось за пределами реальности. Улица трансформировалась у него на глазах. Здания изогнулись и исказились, приняв безумные, немыслимые очертания. Стены преобразились в подобие черной смолы, но обладали острыми гранями, подобным мириадам крошечных лезвий. Улица теперь превратилась в кровавую реку, тротуары потрескались и провалились, словно землетрясение, едва начавшись, вдруг прекратилось. Окружающий пейзаж как будто ожил и стремился поглотить его. И снова крик вернул его в переулок, казавшийся входом в какое-то новое, мрачное и зловещее измерение.

Он бывал здесь прежде. Теперь он все вспомнил. Ничто из этого не было реальным. Ничто не было живым. Он словно заново переживал прошлое, только в этих новых переживаниях сцена, на которой происходили события, приобрела мрачный характер самих этих событий.

Все еще запертый в ловушке сна, он собрал все свои силы и издал крик, неслышимый в мире пробуждения, но достаточно громкий, чтобы нарушить транс сновидений.

Когда он очнулся, в мозгу у него стучало так, словно тысячи крохотных рабочих прокладывали в его голове железнодорожные рельсы. На мгновение он забыл, где находится и что с ним произошло. И пережил мгновение благословенного неведения. Но потом осознание произошедшего обрушилось на него.

Он весь покрылся ушибами и ранами, спасаясь от заговора непостижимой для него глубины, в котором участвовало огромное множество людей. Он не имел представления, кому теперь мог доверять или какой следующий ход сделать. Единственное, что он знал наверняка, — это что ему необходимо двигаться дальше. Он должен найти безопасное место, и как можно скорее.

Встав на дрожащие колени, Маркус сумел достать ключ от наручников из кармана лежавшего без сознания офицера. Освободив руки, разбил полицейскую рацию, потом обыскал копа и нашел мобильный телефон. Батарея телефона была полностью разряжена. Маркус разбил и его тоже. Повернувшись к месту аварии спиной, он пошел в сторону фермерского дома, стоявшего на холме примерно в миле дальше по шоссе.

Он не мог рассмотреть дом в деталях. Видел только фонарь на столбе, который сиял, как маяк в ночи, и очертания каких-то других построек. Он надеялся найти перед домом машину, которую смог бы «одолжить», чтобы продолжить осуществлять свой единственный план — убраться как можно дальше от Ашертона.

* * *

Офицер наблюдал за своим недавним пленником, удалявшимся от места крушения, пока тот не растворился в темноте. Затем достал другой мобильный телефон, спрятанный под водительским сиденьем разбитого полицейского автомобиля. Приложил ладонь к пульсировавшей на лбу вене и набрал номер.

— Мистер Директор? Это Майкл. Я не успеваю на встречу. Он выбил заднее стекло и устроил аварию. Мне очень жаль.