Только зайдя в лес снова, только по — другому. Так, как скажу я! — выдал Ник, ощущая себя оратором на трибуне. Чувствовал при этом он себя наиглупейшее. — Нужно лишь отойти от леса на пару шагов, а потом, по моему сигналу, снова зайти.

— А… Так бы сразу и сказал, что вход туда с краю леса. — пожал плечами здоровый мужик. Он — то как сюда попал? Тоже малины захотелось? Нужно будет потом у старосты спросить…

— Ладно, мне некогда с вами трепаться. — махнул рукой Ник. — Кто со мной, пошли. Кто решил продолжать пастись, словно коза среди этой мелкой недозрелой ягоды, пусть остается. — он галантно подставил свой локоток Валентине. — Вас проводить?

***

Из леса вышли дружным строем. Отошли на два оговоренных шага и повернувшись лицами к малиннику, стали ожидать сигнала колдуна, который «высчитывал нужный момент».

Никклаф нервничал, оглядываясь назад. Где же они? Неужели не пришли? Тут конечно спрятаться особо негде, но можно было травой прикрыться или ямки небольшие выкопать. Ему одному их всех не переловить, даже истрать он весь свой колдовской резерв на заклинание, которое может обездвижить, часть силы высосет лес. И тянуть — то уже некуда.

— Итак. — громко проговорил он. — Готовимся и…

Откуда — то буквально из воздуха вынырнула невероятная масса народа, одним единым фронтом кидаясь на зачарованных односельчан. По двое, а то и по трое, они хватали мужиков и женщин и тащили, катили, несли их дальше от леса. Из знакомых мелькнула спина кузнеца, вон староста удерживает женщину, которая рвет на нем рубаху… Даже дети не остались в стороне, проворно и быстро связывали ноги «любителям малины». Кто — то подскочил и к нему, помогая справиться с беснующейся ведьмой. Ник заранее одел на шею амулет против ведьменского колдовства, снятый у разбойников — Валентине он, конечно же, об этом не говорил.

Через несколько минут, связанных и сваленных подальше от леса малинопоклонников, Никклаф обездвижил и сел на траву с остальными селянами. Теперь нужно было выждать около часа — чистка желудка, плюс освобождение от влияния леса, скоро должны были возыметь свое действие — очистить затуманенный разум людей. Ник оглядел «подельников». Молодцы! Сообразили попросить ведунью отводящие взгляд чары, чтобы не выдать свое нахождение раньше времени. Та небось после такой обширной волшбы месяц в постели проваляется… Зато как удачно! Ник прикрыл глаза и лег на траву.

Когда солнце коснулось горизонта, осторожно, словно пробуя, так ли ему будет там мягко, сваленный на пригорке народ начал приходить в себя. Люди тихо выслушивали историю своего исчезновения от своих близких, округляли глаза и… ревели, ревели и ревели. Ревели почти все и мужики и женщины и дети. Ник снял заклинание неподвижности и бывших зачарованных начали потихоньку развязывать. Больше всего Никклафу хотелось поскорее убраться отсюда, но посмотрев в глаза ведьмочки, так и сыплющих искрами, он решил переждать еще немного. Поискав глазами старосту, который стоял рядом с кузнецом, он направился к нему.

— Среди них есть твоя дочь? — спросил колдун у старосты, видя его радость.

— Да. Даже обе!

— Как? Но ты же… — немного растерялся Ник, прекрасно помня, что речь шла об одной дочери.

— Я сам не верил, что она вернется. Уж почитай скоро годок бы стукнул, как она в дебрях — то сгинула. Ан нет, выжила моя Силеночка. И жених ее туточки.

— Где?

— Да вот они, стоять, милуются…

Колдун посмотрел в указанном направлении и увидел женщину лет сорока и мужчину примерно такого же возраста. Они действительно стояли вместе и тихо о чем — то переговаривались.

— Силена — то перед самой свадьбой в лес побегла, думала ягоды ентой колдовской набрать, да на приданное побогаче заработать, а оно воно как обернулось…

— А сколько лет вашей дочери? — нахмурился Ник, прикидывая, что та банально засиделась в девках.

— Да вначале лета девятнадцать годочков исполнилось.

— Девятнадцать?!! — округлил глаза колдун.

— Дык лес — то у нее жизню высосал, вот и повзрослела раньше времени кровиночка моя.

Никклаф еще не успел переварить услышанное, как к нему обратился кузнец.

— И от меня благодарность прими. — проговорил он сочным басом. — Мать моего пострела спас. — колдун перевел взгляд на толпу и выискал глазами Флатчика, стоящего рядом с женщиной, встреченной ими первой. — Когда она пропала, я парня — то к себе взял, негоже мальцу в сиротах ходить. Теперь вот, наверное, женюсь на его матери. Ее — то мужик в реке утоп.

Колдун кивнул и направился к Валентине — теперь он знал, как избежать ее гнева, да еще быть в выигрыше. Он развязал ее, а потом вернул способность говорить и двигаться.

— Ты что, совсем рехнулся? — злобно зашипела она от обиды, стоило ей вырваться на свободу. — Сначала меня какой — то отравой поишь, потом обманом выманиваешь из леса и в довершении всего еще и силой удерживаешь от того, чтобы я ПРОСТО ПОЕЛА МАЛИНЫ!!! Ты сошел с ума? — «заботливо» спросила она.

— Да нет… С ума чуть не сошла ты. — пожал плечами Ник.

— Я только ела малину!

— Ты только ела малину в Малиновых дебрях, которые завлекают людей своими ягодами, затмевают им разум и высасывают жизненную силу.

— Бред! Бред сивой кобылы! Как ОБЫЧНАЯ малина в ОБЫЧНОМ лесу может сделать все это?

— Так же, как ты и я умеем колдовать. Вон видишь, стоит парочка влюбленных? — Виль посмотрела в указанном направлении и утвердительно кивнула. — Как ты считаешь, какого они возраста?

— Ей лет тридцать пять — тридцать восемь, а ему… Ему где — то под сорок. — прикинула Вилентина, забывая о том, что нужно кричать и топать ногами.

— Год назад, до того как они отправились за малиной, чтобы подработать к свадьбе, им было по восемнадцать лет. — выдал колдун и, дождавшись, пока смысл сказанного дойдет до ведьмы, добавил. — Ты, как мне помнится, хотела выйти замуж? Может, мне действительно не стоило так торопиться, тогда бы и проблем у меня с тобой было значительно меньше.

Ведьма тупо посмотрела на него, снова на парочку, опять на него и неожиданно взревела диким голосом, заставив вздрогнуть всех, кто стоял рядом:

— Зеркало мне! Дайте мне скорее зеркало!

Чтобы больше не подвергать себя такой звуковой атаке, селяне быстренько предоставили дурной ведьме зеркало. Она критически себя осмотрела и пришла к выводу, что подвергнуться старению не успела, что ее несказанно утешило. Тяжелый взгляд, не суливший ничего хорошего, метнулся к кустарнику ее любимых ягод.

— Ник, будь так добр, напомни этим милым людям, что пора расходиться по домам. — медленно проговорила она. — Вон и солнце уже село…

Тон,