Наконец что-то глухо треснуло. Стас покачнулся, чуть несвалился, и в его дрожащих руках остался кусок арматуры длиной около метра,кривой и такой ржавый, что ладони порыжели. Он содрал покрывало, одеяло, простыню,все это, вместе с куском арматуры, запихал в мешок. Несколько секунд задумчивоглядел на дыру в матраце, потом, испустив хриплый животный стон, опустился напол возле мешка.

Неизвестно, сколько времени он просидел бы так, обхвативколени и слегка покачиваясь, но опять зазвонил телефон. Стас вскочил, бросилсямыть руки. От мыла кожу защипало, он увидел, что ладони у него ободраны докрови, нашел в шкафчике бутылку перекиси и стал лить на руки, не чувствуяжжения. Затем вернулся в кабинет, подошел к книжному шкафу. Там внизу былатумба с дверцами, внутри, среди прочих вещей, стояла большая деревяннаяшкатулка. Он быстро нашел то, что искал, - одну из своих старых телефонныхкнижек. Трясущимися руками пролистал и остановился на нужной странице.

Через пять минут, выкурив на кухне сигарету, послушав нудноетелефонное треньканье, он поднял трубку, тут же опустил ее, опять поднял инабрал номер, по которому не звонил больше пятнадцати лет, а вернее, вообщеникогда не звонил.

Он не ожидал, что ему ответят, однако почти сразу услышалдребезжащий старушечий голосок.

- Здравствуйте, - произнес Стас, хрипло откашлявшись, - этоквартира Михеевых?

- Переехали они, - ответила старуха.

- Куда, не знаете?

- Не знаю.

- А номера своего не оставили?

- Вроде оставляли, да я вижу плохо, погоди, сейчас очкинайду. Он тут, на календаре записан.

Было слышно, как она положила трубку рядом с телефоном, какзашаркали тапки. Стас ждал, пытаясь унять сердцебиение. Пульс у него был неменьше ста ударов в минуту, он стал дышать как можно медленнее и глубже.Наконец старуха вернулась и с пыхтением спросила:

- Ну что, записывать будешь?

- Да-да, я слушаю!

Номер он запомнил наизусть, поблагодарил старуху и тут жепозвонил. После первых гудков щелкнул сигнал определителя. Этот звук отозвалсяболезненным спазмом у Стаса в желудке. Через минуту ему ответил молодойприятный женский голос.

- Добрый день, - произнес он чужим надтреснутым фальцетом, -могу я поговорить с Юрием Павловичем?

- Кто его спрашивает?

- Меня зовут Петр Мазо, мы с Юрием учились вместе вИнституте международных отношений. Тут возникла идея собраться всем курсом.Во-от... Ну и я хочу пригласить Юру на встречу.

Последовала пауза, которая была для Стаса невыносимой, и онпоспешил заполнить ее глупейшим вопросом:

- А вы, простите, кто будете Юрке?

- Я буду Юрке родная сестра.

Стас вспомнил, что действительно имелась сестра. Тогда ейбыло лет двенадцать. Стало быть, сейчас около двадцати семи, но имя еесовершенно вылетело из головы.

- Петя Мазо... Да, я помню. Как вы живете? Чем занимаетесь?- спросила она.

- Ну, у меня все ничего, живу, работаю, - пробурчал онневнятно, - а что с Юрой?

- Плохо с Юрой, - вздохнула женщина, - вернулся давно, пятьлет назад, весь насквозь больной. Его даже выпустили досрочно, на год раньше,из-за туберкулеза. Год жил на "химии", в Архангельской области, потомприехал в Москву. Долго лечился, ему дали инвалидность второй степени. Работынет, семьи нет и здоровья тоже нет. Первое время держался, потом запил, оченьсильно запил, опустился совсем. Не знаю, захотите ли вы видеть его на встречевыпускников. С ним довольно сложно общаться.

"Значит, он все-таки вернулся из зоны, - подумал Стас.- Почему его выпустили? Почему он там не сдох?"

Набирая номер, Стас очень надеялся услышать, что его бывшийсокурсник Юра Михеев умер в тюремной больнице или, на худой конец, все ещесидит, ведь очень часто добавляют срок за всякие нарушения. Михеев навернякатам нарушал дисциплину...

- Хорошо, что Юрку освободили досрочно, - произнес он,насыщая чужой фальцет теплыми сочувственными нотами, - я ужасно рад за него.

- Да всего-то на год раньше, его вроде как умиратьвыпустили. Для отчетности, чтобы меньше смертных случаев в зоне,- печальновздохнула женщина.

- Нет, ну все-таки. Там один год за десять. Он с вами живет?

- С ним вместе жить невозможно. У меня дети маленькие. Мы смужем сняли для него квартиру однокомнатную в Выхино. Телефона там нет, ноадрес могу дать.

- Отлично. Я записываю, - выпалил Стас уже своим обычнымнизким баритоном, но сам не заметил этого. Женщина на другом конце провода тожевроде бы не заметила, продиктовала адрес, затем спросила с легким смешком:

- Петя, вы что, серьезно собираетесь навестить моегобратца-алкоголика?

Стас долго откашливался, наконец настроил голосовые связкина противный фальцет давно забытого толстяка Петьки Мазо и ответил:

- Почему нет?

- Замечательно! - обрадовалась собеседница. - И когда же?

- Ну не знаю, в ближайшее время. В трубке послышался мягкиймелодичный смех, почему-то знакомый и Стаса слегка зазнобило.

- Я сказал что-то смешное?--спросил о нервно передернувплечами.

- Да нет, что вы, я вовсе не смеюсь, вам показалось, ясовершенно не смеюсь. - Она помолчала и вдруг заговорила очень быстро и звонко.- Понимаете, Юрка ни с кем не общается, все его забыли, может, он поэтому изапил. Вы помните, какой он был? Экзамены сдавал на пятерки, на гитаре играл,пел, всего Высоцкого наизусть знал. А как он анекдоты рассказывал, помните?Сдохнуть можно было от смеха, - она всхлипнула и шумно высморкалась. - Извинитеменя, Петя, я так рада, что вы позвонили, вспомнили о Юрке. Спасибо вам. Таккогда же вы поедете к нему?

- Ну, возможно, прямо сегодня, - нерешительно протянул Стас,- да, наверное, сегодня. У меня как раз свободна вторая половина дня. А потомвся неделя будет забита.

- Я не знаю, Петя, мне неловко, честное слово. Дело в том,что я должна была как раз сегодня навестить его, но совершенно некогда. Вы намашине или на метро?

- На машине.

- Ничего, если я вас попрошу передать Юрке кое-какую еду иодежду? Мы бы встретились, где скажете, в любое удобное для вас время.

У Стаса неприятно сжался желудок, он потянулся за сигаретой.Отказаться было невозможно. Не мог он вот так, с ходу, придумать уважительнуюпричину для отказа. Он закурил и попытался успокоиться, сказав себе, что она непомнит, как выглядит Петя Мазо, и тем более как выглядит он, Стас Герасимов. Ейбыло всего двенадцать, а им по двадцать один-двадцать два. Вот если бы онавознамерилась ехать к любимому брату вместе, тогда другое дело. А так, тольковещи передать, встретиться мельком, это ничего...