- Простите, Петя, я вас не очень гружу? - виновато спросилаона.

- Нет. Все нормально. Я с удовольствием, - отчеканил Стас.

- Спасибо вам огромное, вы меня так выручите, вы непредставляете, до чего мне сложно к нему выбираться. У меня двое маленькихдетей, муж целыми днями на работе, мама болеет, да и морально очень тяжело. Какувижу его, так потом месяц мучаюсь депрессией.

- Неужели все настолько плохо? - спросил Стас.

- Не то слово, приедете, сами увидите. Она продиктовалаадрес, толково объяснила, как доехать, и спросила, где, в котором часу онивстретятся.

- Давайте в шесть, в начале Цветного бульвара, у старого цирка,-быстро проговорил Стас и готов был повесить трубку, но тут же спохватился изаорал: Нет! Погодите! Вы помните, как я выгляжу?

- Ой, правда, совсем не помню! - растерялась она. - Стольколет прошло, я видела вас раза два, не больше. Вы, кажется, были такой полный, сдлинными волосами, в очках.

- Я сбросил пятнадцать килограммов, волосы стригу коротко,вместо очков контактные линзы. А вы были маленькая, худенькая, с двумяхвостиками, и большими голубыми глазами.

- Все правильно, только глаза у меня темно-карие, почтичерные. Это у Юрки голубые.

- Ну да, конечно. Простите, я забыл. Честно говоря, я забылдаже ваше имя.

- Ирина.

- Очень приятно. Так вот, Ирина. Вы увидите"Тойоту" цвета какао с молоком. Машина довольно приметная. Запишитеномер.

Положив трубку, Стас долго кашлял. От чужого голоса першилов горле.

- Бред, - произнес он, хлебнув минералки из горлышка, - я ссамого начала понял, что это бред.

А женщина, которую действительно звали Ирина, тут жепозвонила и по телефону пересказала разговор со Стасом почти дословно.

- Умница, - похвалил ее хриплый прокуренный бас, - когдавстретитесь, задержи его минут на двадцать-тридцать. Как тебе показалось, онсильно нервничал?

- Я же сказала, он говорил чужим голосом, он играл другогочеловека, причем довольно бездарно.

- Но нервничал?

- Да фиг его знает! - рассердилась Ирина. - Я тебе что,психолог, блин?

* * *

Сергей Логинов попытался открыть глаза, но не сумел. Сквозьвеки пробивался зыбкий свет. Кожа на лице саднила, стянулась и отвердела, какбудто ее пропитали клеем. Он потрогал щеку и почувствовал под пальцами нечтомягкое, шершавое.

"Бинты, - догадался он,- у меня перебинтованолицо!"

Он осторожно приподнялся на койке. Ноги не болели. Наколенях никаких повязок не оказалось. Стало быть, штыри не извлекали. Очередноевранье. Ему все-таки удалось чуть-чуть разлепить веки и первое, что он увиделсквозь щелочки, было высокое окно, за которым качались еловые ветки. Значит, онопять в этом треклятом "боксе" и все начинается с начала, но толькона этот раз ему не спасали ноги. Ему зачем-то искалечили лицо.

Открылась дверь, и в палату вплыла знакомая фигура в беломхалате. Он узнал медсестру Катю.

- Доброе утро, - сказала она, - не пытайся разговаривать.Тебе пока нельзя. И старайся не открывать глаза. Лучше ляг и лежи спокойно.

"Что у меня с лицом?" - хотел крикнуть он, новместо слов получился мутный, жалобный стон. Язык не ворочался, губы былимертвыми.

- Голова кружится? Тошнит? - сочувственно улыбнулась Катя. -Ничего, это скоро пройдет. Просто наркоз еще не отошел. Давай-ка я тебя сейчасуколю, часика три поспишь, проснешься другим человеком. Тогда уж и поесть будетможно.

Сквозь пятнистый туман он увидел, как она надламываетампулу, вскинул руку и стиснул ее запястье. Она вскрикнула, выронила ампулу.

- Совсем свихнулся? Пусти, больно!

В ответ он тихо замычал и помотал забинтованной головой.

- Ну что, мне орать, да? Охрану звать? - спросила она ипопыталась выдернуть руку. Он сжал еще сильней и почувствовал под пальцамибыстрое биение ее пульса.

- Ладно, - вздохнула она, немного успокоившись, - я расскажутебе, что случилось. Только сначала отпусти, хорошо? - Он разжал пальцы. Онаприсела на койку рядом с ним и быстро, тихо заговорила. - Вчера ГамлетРубенович должен был провести очередное обследование. Я ввела тебе триомбраст.Это такой специальный контрастный препарат, для рентгена. Но у тебя оказаласьаллергия на него, этого никто не мог ожидать. Ты стал совершенно бешеный, утебя случился настоящий интоксикационный психоз, я, честно говоря, никогдаподобного не видела. Ты заорал, вскочил, помчался по коридору. Наверное, у тебябыли галлюцинации, потому что ты с размаху врезался лицом в стальную дверь. Мыс Гамлетом Рубеновичем не успели тебя удержать. В итоге ты сломал нос и нижнюючелюсть.

Катя замолчала, и тишина показалась неприятной, сухой ишершавой, как наждак. Сергей закрыл глаза. У него заболел живот. Эта боль быласовершенно новой, но в то же время знакомой, как будто пришла издалека,старушка-странница, запричитала и присосалась, ведьма, где-то внутри, в районежелудка.

Когда он был ребенком, у него от страха сводило желудок.Повзрослев, он научился справляться с этим, в самых кошмарных ситуациях онобязан был соображать за себя и за других, действовать быстро и безошибочно. Унего взрослого живот от страха никогда не болел. Но сейчас детские нервныеспазмы вернулись. История про аллергию и психоз была полнейшей выдумкой. Онотлично помнил, как Аванесов осматривал ему ноги, как Катя вколола в венукакой-то препарат и объяснила, что это для рентгена. Но, проваливаясь внебытие, он успел сообразить, что на самом деле ему ввели очень сильноеснотворное. Его отключили. А перед этим высокая тонкая женщина с карими глазамиосматривала его лицо.

Но тут же вспомнилось, как он вскакивал ночами в ледяномпоту, метался по комнате, орал, размахивал руками и просыпался только потом, отсобственных воплей или от боли, когда врезался кулаком в какой-нибудь твердыйпредмет, предполагая в нем живого беспощадного противника. Ведь это было? Онзнал совершенно точно - да, было. Значит, могло произойти то, о чем сейчас таккрасочно рассказала Катя.

Или нет?

Он машинально провел рукой по лицу и тут же услышал:

- Не трогай! Там бинты, швы, в общем, пока ничегоинтересного. Вот когда мы все это снимем, будет действительно интересно. Тытаким красавцем станешь, даже не представляешь... - Она осеклась, ойкнула,прижала ладонь ко рту, вскочила и направилась к двери. Он отчаянно застонал,она остановилась. - Ну что еще?