Он поднял руку, сложил пальцы и сделал движение, как будтопишет в воздухе.

- Молодец. Придумал, - нервно хохотнула Катя, - хочешьвступить со мной в переписку?

Он энергично закивал и тут же почувствовал, как болит лицоот резких движений. Катя в нерешительности застыла в дверном проеме. Он былуверен, что сейчас она уйдет. Однако ошибся. Она вытащила из кармана халатаогрызок простого карандаша, крошечный блокнотик с Микки-Маусом на обложке ивернулась к койке.

"Мне изменили внешность?" - коряво вывел он.

Она молча кивнула, выдернула листок, разорвала его в мелкиеклочья и быстро вышла из палаты.

Наталья Марковна Герасимова названивала сыну домой и намобильный, но все без толку. Мобильный был выключен, домашний не отвечал. Онавдруг вспомнила, что почти неделю не слышала голоса своего мальчика. Стольковсего страшного произошло - взрывчатка, убийство шофера Гоши, эта непонятнаяистория с карточками, а она, мама, как будто вообще ни при чем. Стасик знает,как плохо ей было, даже "скорую" пришлось вызвать. Но ни разу непозвонил. Ни разу.

Конечно она не обижалась. Грешно обижаться, когда намальчика столько всего навалилось. Но все-таки, разве так трудно хотя бы разнабрать номер и сказать всего несколько слов маме?

Наталья Марковна не знала, куда себя деть. Она бродила вхалате по огромной, идеально убранной квартире, пыталась читать, но строчкисливались в черно-белую рябь. Включала телевизор, но попадала на бесконечныерекламные блоки и ловила себя на том, что, как слабоумная, повторяет идиотскиекуплеты о чипсах, колготках и дезодорантах.

Она изо всех силах старалась унять панику, но не получалось.Она понимала только одно - кто-то пытался убить ее мальчика, и в голове у нееупорно звучал вопрос: за что? Она знала, что Стасик довольно много нехорошегопозволял себе и поступал с людьми подло, нечестно, иногда жестоко. Правда, онникогда не делал это нарочно. Просто так получалось. Да и нет на светечеловека, который никогда никого не обидел.

Наталья Марковна беспомощно перебирала в памяти какие-тосмутные истории. До того как отец специально для него открыл фирму при банке,Стас пытался самостоятельно, без отцовской помощи, заниматься коммерцией, ивроде бы втянул в одну из своих авантюр некоего молодого человека, которого потомубили в подъезде. Осталась молодая вдова, то ли соседка, то ли подруга Гали,той самой Гали, внучки Марии Петровны. И вроде бы эта вдова, крупная шумнаяженщина, пыталась обвинить Стасика в своем горе. Люди всегда ищут виноватого,будто им от этого станет легче.

Чтобы немного успокоиться, Наталья Марковна достала изкомода альбомы с семейными фотографиями, раскрыла наугад самый старый и увиделасвадебные черно-белые снимки. Девочка в коротком белом платье без рукавов.Тонкие ручки, взбитые светлые волосы, покрытые капроновой прозрачной фатой,белые туфли на "гвоздиках". Рядом высокий худой мужчина в военнойформе. Она впервые обратила внимание, что Володя выглядел значительно старшесвоих двадцати трех. А она, наоборот, значительно моложе своих девятнадцати.Взрослый свадебный наряд образца шестьдесят третьего года смотрелся на нейнемного нелепо. Казалось, девочка-подросток просто устроила маскарад.

Они поженились в шестьдесят третьем. А в шестьдесятчетвертом старшего лейтенанта Владимира Герасимова после Высшей школы КГБотправили служить на монгольскую границу. Наташа за всю жизнь никуда дальшеподмосковных Подлипок не выезжала, и слово "Саяны" звучало для неепримерно так же, как Кордильеры или Альпы.

Она откопала в библиотеке книжку о Туве, узнала отаинственных шаманах, которые умели заговаривать любую болезнь, о горловомтувинском пении, долго и мечтательно рассматривала цветные картинки:романтические горные пейзажи, улыбающиеся раскосые тувинцы в причудливыхнациональных костюмах.

Наташа не раздумывая бросила свой скучный педагогическийинститут, где учились почти одни только девочки. Она была на шестом месяцебеременности, родители боялись ее отпускать в далекую, дикую Туву. Но Наташачувствовала себя декабристкой. Утешив маму с папой, она отправилась к мужу намонгольскую границу.

Она выглядела как старшеклассница, носила два хвостика,челочку и очень веселилась, когда в купе поезда "Москва-Абакан" двекомандированные тетки из какого-то министерства сначала молча косились на еебеременный живот, а потом не выдержали и хором принялись читать ей лекцию оморальном облике советской школьницы-комсомолки.

Еще один попутчик, тихий больной старик в тельняшке сзаштопанными локтями, все время молчал, выходил в коридор, садился на откиднуюнеудобную скамеечку, курил и глухо кашлял. Наташа видела сквозь дверную щельего седой затылок, тощую морщинистую шею, сутулую полосатую спину, толстыесиние полосы табачного дыма. Она заметила, как странно он держит папиросу -сжимает большим и указательным пальцами, прикрывает ладонью.

Поезд ехал по Транссибирской магистрали. Наташа лежала наверхней полке, у нее с собой было несколько номеров журнала "Юность"и роман Ремарка "Три товарища", но читать она не могла, все времясмотрела в окно. Она никогда не видела тайги и не представляла себе, что лесможет быть таким огромным и таинственным. Была середина мая. Подмосковные лесав это время обычно светятся свежестью, солнце пронизывает их насквозь. Но тайгаоставалась темной. Деревья сливались в единый, непроглядный мрак, которыйпоглощал в ясный день солнечные лучи, а ночью заполнял собой небо. Послекоротких тусклых сумерек за окном не было ни огня, ни звезд. Маленький вагонныймирок становился ещё уютней, поезд казался одиноким космическим кораблем,который движется сквозь жуткую глухую бесконечность.

На редких станциях бабушки в платочках торговали горячейвареной картошкой с укропом и солеными огурцами. Наташа ела прямо с газеты,руками, обмакивая картошины в горстку влажной соли, потом пила сладкий вагонныйчай с толстыми баранками. У министерских теток не иссякали запасы жареных кур,домашних пирожков и крутых яиц. Ели они часто и обстоятельно, это было главнымих развлечением. Однажды, шепотом посовещавшись, предложили Наташе пирожок скапустой. Она отказалась.

Старик питался черным хлебом и салом. Жевал быстро, жадно,низко опустив голову. Все его морщинистое лицо смешно шевелилось, косматыеседые брови двигались вверх и вниз, а глаза стреляли по сторонам, словно онбоялся, что отнимут еду. Однажды Наташа услышала, как тетки назвали егоуголовником. Ей стало интересно, правда ли это. Она еще никогда не виделанастоящего живого уголовника так близко. Вышла в коридор, присела на соседнююоткидную скамеечку.

Маленькое бледное солнце плыло вдогонку за поездом, касаясьчерных верхушек сосен. Старик тяжело закашлялся, папироса его не горела, ондостал из кармана коробок. Руки крупно тряслись, спичка сломалась, коробокупал.