меня, едва не сбивая с ног. «Ну почему, почему обязательно нужно постоянно носиться сломя голову?!» — вопрошала я сквозь слезы. Как это ни смешно, они выступали у меня на глазах от отчаянного бессилия.

Не догадываясь о причине моей горести, но чувствуя ее по дрогнувшему голосу, Гомер тем не менее ощущал: мне, должно быть, безрадостно и он тому причина. Поэтому кот виновато склонял голову, подкрадывался ко мне на цыпочках и, теребя лапкой ногу, беспокойно мяукал несколько раз подряд. Единственное, от чего у него падало настроение, — это когда он понимал, что я огорчена, и огорчена из-за него.

Видя его печаль, я начинала чувствовать себя настоящим чудовищем. Не проходило и минуты, как я уже раскаивалась в своей несдержанности и нагибалась к нему почесать шейку или за ушком. Стоило мне прикоснуться — и он тут же залазил ко мне на колени, довольно урча и тыкаясь носом. Тем самым показывая, как он рад, что мы снова друзья.

— Что, нелегко быть родителем, да? — спросила меня как-то мама с некоей долей здорового ехидства, застав одно из таких примирений.

— Да уж, — вздохнула я, поднимая на нее взгляд. — Видно, и я доставляла вам немало хлопот?

— Бывало, но ты исправилась, — улыбнулась мама.

К тому времени мои родители уже души не чаяли в Гомере. Не раз и не два я слышала, как отец по телефону хвалится перед друзьями и коллегами его последними подвигами.

— И заметьте, — непременно добавлял он в конце каждой такой истории, — это все притом что он слепой!

Отец произносил это с такой убежденностью, словно человек на том конце провода не только слыхом не слыхивал, но и вообразить не мог, что есть на свете такое чудо, как слепой кот. И этот кот знает команду «апорт» и отыскивает в закрытом шкафчике нетронутую банку с тунцом. Мама же любила сравнивать Гомера с питомцами своих друзей.

— Слушай, а он куда сообразительнее, чем тот кот, что у Сьюзан, — кивала она головой в ту сторону, где, должно быть, проживала эта самая котолюбивая Сьюзан. — У той вроде и кот, но кот, да не тот!

— Мы с отцом тут подумали, что если с тобой что-нибудь случится и ты больше не сможешь присматривать за своими кошками, то мы возьмем на себя заботу о Гомере, — как-то за воскресным завтраком ни с того ни с сего заявила мне мама.

Я озадаченно нахмурилась:

— Что со мной может случиться?

— Ну, не знаю, — ответила мама, намазывая хлеб маслом. — Я просто говорю, что если, не дай бог, что-нибудь произойдет…

— Произойдет «что-нибудь» что? — повторила я, пытаясь представить себе то несчастье, что, по мнению мамы, может на меня обрушиться.

Но, скорее всего, она имела в виду другое: например, как много мороки у меня с этим Гомером. На свой родительский манер они хотели избавить меня от непосильной, как им казалось, ноши и открывали благородный путь к отступлению. В детстве, бывало, они могли накричать или «гавкнуть» на меня по непонятной причине. Но теперь, полагаю, это происходило потому, что порою люди склонны негодовать на того, кому на самом деле желают всего самого лучшего. Наше негодование при этом прямо пропорционально тому, насколько нам важно сделать этого человека счастливым. Дальше идет только опустошенность, когда все усилия были напрасны и, вместо того чтобы сделать человека счастливее, вы теряете его навсегда.

Гомер и Кейси сидели рядком у обеденного стола, оба — само внимание. Напустив безразличный вид, чтобы никто не заподозрил их в попрошайничестве, они тем не менее не теряли надежды на то, что им что-нибудь да перепадет со стола.

Бывали минуты, когда в сердцах я могла обозвать Гомера «несчастьем, свалившимся на мою голову». Но в глубине моего сердца я всегда знала, что он мой нежданный подарок судьбы. Ведь что такое несчастье? То, чего ты обязательно постарался бы избежать, имей возможность отмотать время назад. А нежданный подарок? То, что ты даже представить себе не можешь. Что-то настолько нужное и важное, что смысл его доходит до тебя только во время оно.

Похоже, я была не единственной, кто так думал.

— Извини, мам, — я стянула со стола первую попавшуюся страницу воскресной газеты, — но вам с отцом придется обзавестись собственным котом.

Мама скорчила мину.

— Если бы это было так просто…

Глава 11. Свой угол

…Это в лоне богов всемогущих сокрыто, Кто из ахейцев царем на Итаке окажется нашей. Всё же, что здесь, то твое, и в дому своем сам ты хозяин. ГОМЕР. Одиссея

Пусть несколькими годами позже, чем до Нью-Йорка или Сан-Франциско, интернет-революция докатилась и до Майами. Рынок вакансий всколыхнулся. Новоиспеченные компании с каким-то неограниченным бюджетом одна за другой разворачивались в старинных офисных зданиях «Деко» в Саут-Бич. Всем требовался персонал. Большинство из этих компаний не успевало даже комплектоваться по мере своего роста. Они брали людей, способных, по чьему-то остроумному выражению, «быстро менять шляпы».

Одна их таких компаний, к примеру, искала человека на должность начальника отдела событийного маркетинга, который мог бы организовывать широкомасштабные корпоративные мероприятия, коктейльные вечеринки и профессиональные презентации. Поскольку в компании не было пресс-секретаря, то было бы неплохо, если бы этот же кандидат имел связи с местными СМИ на случай, если понадобится быстро подключить их к делу. Кроме того, компания нуждалась в штатном копирайтере, поэтому приветствовала кандидата со степенью в английской филологии или журналистике. А еще одним из приоритетов компании был сайт, содержащий информацию о значимых общественных событиях, включая волонтерство. По этой причине кандидаты, вращающиеся в орбите неприбыльных организаций, получали определенные преимущества.

— Они и сами понимают, что требуют немало, — сообщил мне приятель, принесший весть о вакансии, — но готовы за это платить.

Той ночью, сидя за компьютером и обновляя свое резюме, из-за дрожи в руках я едва попадала по клавишам. А вдруг не успею, вдруг не подойду? Успела. Подошла.