Анастасия посмотрела влево – там и в самом деле стоял целыйгород. Город на колесах. Крытые грубой тканью огромные повозки и настоящиедомики – но на высоких колесах, с оглоблями и дышлами, уткнувшимися в землю, сокнами и дверями, крылечками и латаными жестяными трубами. Тысячи повозок,тысячи домиков, образовавших неисчислимые улицы и тупики жуткого лабиринта. Тамдымили печи, взлетали снопы искр над крышами кузниц, бегали дети, ревел скот,под навесами в стойлах из жердей стояли кони, висело на веревках белье. В любоймомент этот город мог сняться с места и тронуться в путь. И над городом навысоченном столбе, обитом жарко блестевшими золотыми бляхами, на белом человеческомчерепе (слишком большом, чтобы быть делом рук природы), вцепившись в негошестью растопыренными лапами, восседал гигантский золотой паук с чернымиматовыми глазами. А чуть пониже развевались по ветру то ли длиннющие лошадиныехвосты, то ли пучки черных веревок.

Один из пленивших Анастасию поскакал в город – видимо,известить кого-то. Мелькнул на улицах, направляясь к столбу с пауком (илижуком?) и исчез в суетне таких же черных.

Анастасию грубо схватили за плечо и повернули, толкнули вспину костистым кулаком:

– Пошла!

– Я... не умерла? – спросила она неуверенно. Тычоккулаком в поясницу:

– Скоро убедишься, что тут живые...

Они вошли в город, зашагали меж повозок и домиков. Анастасияпоразилась, что никто не обращает на них внимания. Взглядывают мельком и тут жеравнодушно отводят глаза, уступают дорогу без страха, без любопытства, безединого человеческого чувства. Только у детей, и то совсем крохотных, Анастасияувидела в глазах живой блеск. Те, что постарше, уже пугали насквозь пустымиглазами.

Они подошли к столбу с черепом и жуком. Вблизи оказалось,что столб воистину громаден. Черные веревки сухо шелестели в налетевшемветерке. Дом под столбом был больше и наряднее остальных – но и он, понятно, наколесах.

Захватчики переменились на глазах. Теперь они приняли видраболепный и предупредительный, хотя пока что не видно никого, перед кемследует эти чувства проявлять. Они стояли в ряд, смирнехонько, вытянув руки пошвам.

Скрипнула дверь, и сверху позвали:

– Входите!

Старший толкнул Анастасию в спину, и она пошла вверх поприставному крыльцу с перилами. Следом на цыпочках взбирался старший. Казалось,он и не дышит.

Прихожая, где застыли двое воинов в черном, с секирами.Дверь медленно распахнулась. Старший уже не толкал – упер в спину Анастасиипалец и направил в проем, бесшумно ступая следом. Дверь бесшумно жезахлопнулась за ней.

– Подойди ближе, – произнес лишенный человеческихчувств мужской голос – словно сам воздух, насыщенный запахами железа и песка,складывался в слова под ударами невидимого кнута.

Анастасия сделала два шага вперед.

– Развяжите руки.

Шаги за спиной. Руки Анастасии оказались свободны. Онавстряхнула ими, разгоняя кровь по жилам и жилочкам, огляделась.

В черном высоком кресле сидел человек в черном. Узкое Длинноелицо, крючковатый нос, острый подбородок. Совершенно голый череп перехвачен надглазами обручем с золотым жуком. Казалось, жук впился ему в лоб всеми шестьюлапами и застыл, подобно третьему глазу. Такой же жук, только побольше,восседал на спинке кресла над его голоси, и из жука рос золотой семисвечник. Пообе стороны кресла стояли такие же люди в черном, только у этих жуки висели нагруди на золотых цепочках.

– Убирайся.

– Великий Мастер, она строптива, и я опасаюсь... –прошелестел из-за спины Анастасии старший над схватившими ее.

– Великие истины усмиряют самых строптивых, –сказал человек в черном. – Убирайся.

Дверь мягко затворилась. Полтора десятка взглядовскрестились на Анастасии. Она стояла, гордо подняв голову, притворяясь, будтоне замечает этих взглядов – шарящих, холодных. И совершенно пустых.

– Ну что же, – сказал тот, кою назвали ВеликимМастером. – Она слишком красива, чтобы продолжать род рабочего быдда, аследовательно, достойна продолжать род кого-то из вас, Хранители Кнута и Лопаты.

– Сначала следовало бы меня спросить, согласна ли япродолжать чей-то там род, – сказала Анастасия. – И стоит ли еговообще продолжать?

На нее уставились даже не возмущенно – с безмернымудивлением.

– Участь женщины – неустанно продолжать род, –сказал Великий Мастер. – А участь рожденных женщиной – вести впередВеликий Канал. Ты, должно быть, издалека, и разум твой темен, если ты не знаешьочевидных вещей.

– Я – княжна Анастасия из рода Вторых Секретарей,рыцарь Счастливой Империи.

– Придуманные дикарями звания нелепы перед ВеликимКаналом.

– Прекрасно, – сказала Анастасия. – Похоже,меня собираются сделать чьей-то женой, не спрашивая, как я к этому отношусь?

– Какое это имеет значение – твое отношение к делу?сказал Великий Мастер. – Хранители, как ни удивительно, эта дикаркаспособна связно выражать свои мысли, пусть и примитивные. Это лишний раздоказывает, что получить ее должен кто-то из вас.

– Кто вы? – спросила Анастасия, решив пока что неввязываться в споры.

– Мы – – слуги Великого Канала, – сказал ВеликийМастер. Он встал с кресла, подошел к Анастасии, положил ей на плечо холоднуюжесткую руку и подтолкнул к окну. Из окна виднелось за скопищем передвижныхдомиков пыльное марево и облака пара над Каналом; тысячеустый шум, грохотжелезных зверей, бадей и колес тачек долетали и сюда.

– Но зачем все это? – удивленно спросилаАнастасия, ничуть не притворяясь.

– Мы – лишь скромные слуги Великого Канала, –сказал Великий Мастер. Его голос словно пытался вопреки своей природе статьмягким, но тщетно. – В незапамятные времена мир был дик и бессмысленен.Жалкие дикари ковыряли землю мотыгами и строили хижины, без пользы расточаятруд и зачатки ума на сотни неразумных дел, прибавляя этим хаоса. И тогдапришел Великий Тро, чьи священные волосы распростерлись над миром семицветнойжизнетворящей радугой, возвещавшей о наступлении Эры Порядка и Труда, Тропротянул руку, и на ладонь ему сел, дабы вкусить крохи великой премудрости,Божественный Жук, и мысль Тро оплодотворила Жука озарением идеи ВеликогоКанала. И откладывал Жук яйца, а Тро дул на них, и рождались Славные Предтечи,родоначальники Хранителей Кнута и Лопаты – Яго, Свер, Бер, Фир, Ког, Фре. Итруды Родоначальников озарили светом божественной премудрости Великого Тро толпыдикарей, дав начало Великому Каналу. И первые комья земли взлетели, и ВеликийКанал пролег по земле, круша гниющие в ней кости дикарей и сметая их убогиекапища. Мы, Хранители, смертны – но бессмертен Великий Канал. Сотни лет оннеотвратимо растет.

– Сотни лет? – шепотом переспросила Анастасияудивленно, боясь поднять на него глаза, чтобы не столкнуться с бездоннойпустотой его взгляда.