душу, а она не успела прочитать условия контракта и повысить ставки.

– Марго, дитя мое, знал, что сердце тебя не подведет и ты приедешь.

Глеб смотрел в пол. Ему было стыдно.

– Я уже заплатил штраф и обо всем договорился…

– Не надо, – Марго полезла в сумочку и направилась к столу, за которым все так же сидел охранник, а где-то в уголке жался администратор. – Я заплачу́. Нам ничего не надо. – Взгляд ее упал на листок, где уже стояла подпись Светозара. Сумма была такой, что Марго аж подавилась. – Не надо, – повторила она уже слабее.

– Я гарантировал, что обеспечу вам проживание на Бали. Тем более что после того, что наговорила мне Кристина, я вам еще и должен. И собираюсь загладить вину. Считай, что это и вклад в вечеринку. Какая вечеринка, если Глеб будет сидеть в тюрьме?

Вы… вы хотите вычесть эту сумму из бюджета?

– А бюджет уже составлен? – рассмеялся Светозар. Он точно ударил по ее самооценке. Для Марго не было ничего унизительнее невыполненного задания. – Пусть это и компенсация, но это еще и подарок, Марго, научись принимать подарки.

– Извините, но… – колкость так и не сорвалась с языка. Вспомнив свой опыт работы администратором, она захлопнула рот и сделала глубокий вдох. Ей казалось, что она проститутка. Марго не любила даже, когда ей кофе покупали, но ситуация оказалась безвыходной. У нее не было таких денег и ни у кого другого, может, только у Кристины, черт знает, у кого могли бы быть такие деньги. Все, что ей оставалось, – это цепляться за мысль, что Светозар действительно виноват, подсы́павший им что-то в воду. – Спасибо, Светозар.

Даже если ей покупали кофе, она его не пила. Он остывал, пылился, выливался в раковину тайком. Если за Марго что-то делали, если она чего-то добилась не сама, то это сразу обесценивалось. Даже подарки на дни рождения она с ненавистью выбрасывала. Ей катастрофически не нравилось то, что она получала не своими силами. Поэтому на Глеба она и не могла смотреть.

– Я буду очень рад и признателен, если ты подвезешь меня до Убуда. Ты ведь на машине, верно?

Марго знала, что Светозар идет на уступки. Как-то же он сюда добрался, так что смог бы и вернуться.

– Да, конечно, с удовольствием.

Глеб плелся за ними следом и, впервые на памяти Марго, не сказал ни слова. Он залез на заднее сиденье, словно раненый медведь, и уткнулся лицом в обивку салона. Казалось, он даже дышать боялся.

– Ты не против, если я загляну к вам на виллу? Хочу пообщаться, посмотреть на вас.

– Там мы ничего не разбили, – откликнулась Марго, а потом добавила уже тише: – Надеюсь. Я до нее так и не доехала.

– Моталась по городу?

– Да, люблю кататься без цели. Скучала по машине.

– Рад, что ты оценила мой дар.

– Я искала локацию для мероприятия…

– Тсс, Марго. – Светозар положил широкую ладонь ей на колено, и Марго испугалась так, что готова была заскулить. – Мне не надо доказывать свою ценность.

К счастью, руку он убрал. Она свела вместе колени и отодвинулась от него как можно дальше, ударила по газам. В салоне шумел кондиционер, но по ее лбу стекал пот. Сердце забилось в испуге. Место, которого он коснулся, будто горело. Марго бросила быстрый взгляд на Глеба. Паршивец спал. Бессовестный.

– Я знал, что ты не выдержишь и приедешь. Ты чувствуешь его острее остальных.

– Мы можем не говорить об этом сейчас, здесь?

– Он спит. Нечего бояться.

– Мне неприятен этот разговор.

– Разговоры со мной в основном неприятные, такая у меня работа, – пожал плечами Светозар.

В машине было на удивление тесно, а за окном – чудовищно темно.

– Ко мне часто приезжают директора крупных компаний – бизнесмены, трудоголики. Люди, которые от стресса пережили инсульт и не мыслят себя без телефона. Работа в их жизни – самое главное, они не могут без нее. Работа заполнила их мозг, выдавила все человеческие реакции и алгоритмы и превратила жизнь в работу. Любой человек для них – сотрудник.

– Это не про меня.

Светозар расхохотался.

– Все всегда не про вас. Вы удивительно уникальное поколение, вы так боитесь быть типичными.

Ей все это не нравится, она чувствует себя парализованной. Смотрит с надеждой на навигатор, но им еще ехать и ехать.

– Ты наверняка была отличницей, Марго. А еще у тебя есть братья и сестры, с которыми ты соревновалась.

– Легко догадаться.

– Конечно. А еще ты давала мальчикам списывать, потому что это был единственный способ нравиться им.

Она будет молчать.

– Ты знаешь, что терпение и труд все перетрут. Что надо пахать, страдать и добиваться. Школа закончилась, а ты еще мыслишь как школьница и надеешься, что кто-то поставит тебе пятерку.

– Послушайте, я не хотела никакого анализа или…

– Хочешь, чтобы я замолчал? Легко. Конечно.

И он действительно замолчал, но только от этого она почему-то чувствует себя еще более виноватой. Теперь между ними куда более надежная красная нить судьбы, нить денежного долга.

– Извините, это было слишком грубо. Если хотите говорить, я с удовольствием послушаю.

«Он специально заплатил. Специально. Он просто манипулирует мной».

– Что ж, если позволишь, я поделюсь некоторыми наблюдениями, которые могут оказаться полезными, а могут – ошибочными. Ты сама на себе все испытаешь. Ты можешь не верить моим словам, а можешь попробовать что-то новое. Вряд ли Глеб или еще кто-либо говорил тебе такое.

Машина уперлась в пробку, и Светозар воспользовался этим. Он повернулся к ней, и свет красных фар отразился на его коже.

– Тебе не нужно доказывать свою ценность. Ты достойна любви просто по факту своего рождения. Трудоголизм не приведет тебя к любви и не заменит ее.

Больше он ничего не сказал. До виллы они доехали в полной тишине.

Первое, что сделала Марго, зайдя на виллу, – с удовольствием закурила, развалившись на диване террасы. Светозар ходил по своим владениям и с любопытством их оглядывал.

– А где остальные: Леша, Кристина?

– Кристина в каком-то кафе, Леша – это Леша, – Сева пожал плечами. Ему не нравилось, когда говорить приходилось ему. – Вы хотели узнать, как двигается работа, у вас появились еще примечания к заказу?

– Я хотел чаю. «Пуэр», с верхней полки.

Сева оглянулся на Глеба и Марго в ожидании знака или поддержки. Он совершенно не понимал, как себя вести.

– Я оплатил страховку и счет из больницы, – сказал он между прочим, достал пухлый конверт и положил на столик, даже не глядя на него. – У вас прекрасный вид на пирамиды, – прокомментировал