— Это совсем необязательно, ма! — тушуюсь и чувствую себя неловко.

— Обязательно! Это меньшее, что я могу для тебя сделать! — пылко возражает мама и добавляет. — Ну, ещё ты можешь прошвырнуться со мной по магазинам!

Мы справляемся с завтраком. Напоследок бариста вручает мне ещё один стаканчик с кофе. На боку кривым почерком выведено моё имя.

— За счёт заведения, — улыбается бариста. — Приходите ещё.

Посещение банка занимает довольно много времени. Выхожу из него обладательницей счёта с довольно кругленькой суммой денег. Вот чего я точно не ожидала, так этого того, что судьба отсыплет мне несколько тысяч долларов щедрой маминой рукой.

— Ты можешь распоряжаться ими по своему усмотрению, — ещё раз повторяет мама.

— Спасибо.

Я позволяю себе обнять ее и поцеловать её в щеку. Она расцветает от этого жеста внимания с моей стороны.

— Уже придумала, на что потратишь первую тысячу долларов?

— О, я не буду их тратить прямо сейчас. Пусть это будет вкладом в моё будущее. Я ещё не определилась, чему посвятить всю свою жизнь. Надеюсь, когда закончу второй курс, буду знать точно, какой специальности обучаться.

— Не промахнись с выбором. И если поймёшь, что ошиблась — не затягивай, Джоанна. Выбирай исключительно то, что тебе по душе! — советует мама.

Я всё-таки решаю провести с ней этот день. Поэтому мы много гуляем по Филадельфии, залитой солнцем, торчим часами в бутиках и примеряем такое количество одежды, что диван в примерочной оказывается завален горой дизайнерского шмотья. Я как могла отнекивалась от покупок, но мама смогла уболтать меня, и за часть из них я расплатилась сама. Папа дал денег, так что я не была совсем нищей и могла заплатить хотя бы за пару новых кедов.

День прошёл замечательно. Он был бы просто великолепным, если бы к ужину не пришлось возвращаться в дом Кларков, где меня ждал старший сводный брат, объявивший мне самую настоящую войну.

И за семейным ужином у него появилась ещё одна причина ненавидеть меня по-настоящему.

— Джеймс, сынок, помоги мне на кухне! — просит отец.

Разумеется, я не могу отказать его просьбе. Вчера за столом отец торжественно пообещал приготовить ужин. Значит, сегодня мы будем лакомиться запечённым бараньим мясом на косточке. Отец учился на кулинара. Мой дед, шеф-повар ресторана, был уверен, что сын пойдёт по его стопам, и отправил его учиться. Отец честно оттрубил несколько лет на кухне ресторана, пока не понял, что это занятие — не то, чему он бы хотел посвятить всю свою жизнь. Отец выучился на дизайнера и пошёл по этой стезе. Дед долгое время сильно обижался на отца и до сих пор сильно критикует его готовку. Но готовит отец редко, только в особых случаях. Например, как сегодня. Мне нравится отцовская стряпня, но мне не хочется оправдывать его желание побаловать домочадцев приездом Джоанны.

Отец почти не поднимает эту тему. Для него вопрос проживания Джоанны в нашем доме считается уже решённым. И лучше моему старику не знать, какое побоище мы здесь устроили на выходных. Иначе бы он начал читать мне нотации, что я не должен вести себя таким образом, и припомнил бы мне поджог рюкзака Джоанны в прошлом.

Итак, грядёт семейный ужин… Во время готовки отец только и делает, что нахваливает сводную сестру. Чёрт побери, когда он успел так сильно проникнуться ею? Или это магия помощи родителям так сильно влияет на отношение к отпрыскам? Если так, то это стопроцентная взятка! А ещё отец с сожалением говорит о том, что Джоанна, по всей видимости, стеснена в средствах, потому что Шарлиз не могла поддерживать дочку и баловать её.

Потом отец отходит ответить на звонок. Он разговаривает с нашим семейным адвокатом и что-то говорит о желании внести поправки в своё завещание. Впервые слышу об этом. Раньше эти вопросы в нашей семье никогда не поднимались. Когда отец возвращается, разговор снова начинается с того места, на котором закончился. Папа нахваливает Джоанну, восхищается ею. Поневоле я начинаю испытывать раздражение. Мало того что Шарлиз потеснила маму в сердце отца, так теперь ещё её дочурка вознамерилась заменить меня!

— К чему ты клонишь, па? — спрашиваю я.

— Только к тому, что считаю необходимым поддерживать Джоанну материально, — просто отвечает он.

— Но у Джоанны есть свой родной отец.

— Не будь занудой, Джейме. Мне не нужно спрашивать разрешения этого чудака, чтобы помочь девочке чувствовать себя комфортно в кругу молодёжи. Я же прекрасно знаю, какие затратные игрушки и какие большие запросы нынче у студентов, да? — усмехается отец.

Он намекает на то, что я обхожусь им слишком дорого? Или к чему это было сказано?!

Эльф отсутствует целый день и появляется только вечером. Вместе со своей мамашкой. Обе весёлые и приодетые. Скриплю зубами. Похоже, слова моего отца уже воплощаются в реальность. А дальше что? Он исключит меня из своего завещания, отречётся от меня как от сына и удочерит Эльфа? Выкинет меня из своей памяти, как выкинул память о маме, когда сошёлся с Шарлиз?!

Я провожаю взглядом Джоанну. Она перепрыгивает через ступеньку и несётся вверх по лестнице, успевая вертеть при этом задницей, затянутой в короткие джинсовые шортики. Слишком короткие. Слишком потёртые. Слишком много лохмотьев и слишком соблазнительно в них смотрится её небольшая, но аппетитная задница.

— Па, я скоро вернусь! — говорю, вытирая ладони полотенцем.

— Судьба соте из баклажанов и помидоров на твоей совести, — негромко говорит вслед отец, добавляя измельчённый поджаренный лук в картофельное пюре. — И если ты идёшь наверх, поторопи сводную сестру. Ужин через пятнадцать минут!

— Будет сделано, па!

Разумеется, я иду наверх. Захожу в свою комнату и выхожу на балкон. Прислушиваюсь. Эльф ходит по комнате, напевает что-то себе под нос. Причём, голосок у неё довольно сладкий и приятный. Но меня он дико раздражает. Как всё в ней! Слышится стук. Так. Она зашла в нашу общую ванную комнату. Шум воды. Отлично… Можно заходить.

Я перекидываю ноги через перила и через пару мгновений уже оглядываюсь на вражеской территории. Первое, что мне бросается в глаза — бардак. На постели навалены какие-то задрыпанные мягкие игрушки. Куча безвкусных вещиц расставлена на полках. Без всякого порядка. Они просто расставлены так, как ей того захотелось. Фигурка Дарт Вейдера стоит рядом вместе с канцелярским стаканом, обклеенным радужными стикерами. Пенал с пушистым помпоном соседствует с профессиональным набором для черчения. Тубус для листов ютится сверху, и там же навалены кепки со стразами и очки с зеркальной цветной поверхностью кислотно-жёлтого оттенка. Блеванина, одним словом. На письменном столе стоит какой-то подозрительный глиняный сосуд. Не тот ли это горшок для хранения внутренностей, о котором говорила Джоанна? Помедлив секунду, я снимаю крышку. Нет. Я ошибся. Здесь Эльф хранит бижутерию. Дешёвую бижутерию. Я бы даже сказал — грошовую.