– Из мисок в любом случае будут есть собаки. Не кипятись. Мы можем есть и из чашек.

Слова Беи и ее покачивающиеся вверх-вниз руки успокоили Иветту, и она снова села.

– Я сделаю подъемник, – объявила Фрайгунда. – А вы пока можете собирать землю на пледы. Только не очень много. Мне понадобится Шарлотта.

Я вздрогнула. Что? Я? Зачем?

Бея кивнула, будто речь идет о каком-то рабочем инструменте, который, спросив разрешения, можно взять в любой момент.

– Через девятнадцать минут пусть кто-нибудь к нам ненадолго подойдет. Подержать кое-что.

– Хорошо, приду, – кивнула Бея.

Я пошла вместе с Фрайгундой на покрытую мхом полянку, где иногда играли собаки. Поэтому мы называли ее Собачьей Танцплощадкой. Фрайгунда нашла сухой сук толщиной в руку и сказала мне его держать.

– У тебя рука еще болит? – спросила она.

Я покачала головой и схватилась посильнее. Доставая нож, Фрайгунда всегда коротко ему кивала. У этого ножа одно лезвие было ровным, а другое – с зубцами, как пила. Раньше я на это внимания не обращала. Фрайгунда отпилила от ветки несколько кружочков и счистила кору с их внешней стороны. Потом проделала дырки посередине и попросила меня отрезать кусок веревки длиной в восемь шагов.

– Посередине веревки привяжи травинку.

Сделано.

– Подержи! Поворачивай вот так. Сейчас покажу.

Мне вспомнилась история про бабушку Фрайгунды. Интересно, если у меня что-то пойдет не так, я тоже получу десять тумаков? Я смотрела во все глаза. Просто вращать. Это я могу. И делаю.

Фрайгунда пошла с другим концом веревки вперед. Я, как собака на длинном поводке, за ней. За нами – оба наших пса без поводков. Даже Кайтек, хотя он был без сил – любопытство все же брало верх. Но главное, думаю, он просто хотел быть со мной рядом.

– Демон его уважает, – сообщила мне Фрайгунда.

– Угу, – ответила я.

Потом мы растянули веревку между собой и стали ее крутить. Целую вечность ничего не происходило. И тут веревка начала меняться: она становилась все короче и короче, и, кроме того, росло натяжение. В середине вертелась привязанная травинка.

Пришли Бея с Чероки. Кайтек обрадовался. Демон – нет.

Задание для Беи: держать веревку посередине, где травинка. Если смотреть сверху, мы были похожи на часы с двумя стрелками одной длины. Тут Фрайгунда забегала, как секундная стрелка.

– Натяните как следует! – сказала она нам. – Можешь двигаться ко мне.

Мы были странными часами, в которых стрелки сходятся. С середины половинки веревки начали сплетаться друг с другом.

– Натяните как следует, – повторила Фрайгунда. – Иначе пойдут петли.

Концы веревки притягивались друг к другу и извивались, как влюбленные червяки. Мы придали им большую силу.

– Вот так из веревки получается канат, – сказала Фрайгунда.

– Круто! – оценила Бея.

Я была с ней согласна.

– Можете отпускать.

Две половины веревки переплелись практически полностью. Фрайгунда стояла рядом со мной. Когда мы отпустили, канат упал на землю, продолжая извиваться. Сначала быстро, потом все медленнее и медленнее. Свободные концы, как в замедленной съемке, сплетались в один.

Затем Фрайгунда стала собирать подъемник: перекинула канат через одно колесико, через второе, через третье, укоротила его, завязала на свободных концах узлы и повесила все это на дерево над туннелем.

Всю оставшуюся жизнь – я клянусь нечасто, но вот в этом поклясться могу – всю оставшуюся жизнь я буду вспоминать, с какой точностью и спокойной уверенностью Фрайгунда соорудила эту конструкцию. И самое потрясающее то, что она ни секунды не созерцала свое произведение с довольным видом и ни на мгновение не останавливалась. Закончив, она подозвала всех собак, кроме Кайтека, и пошла с ними рыть яму.

Меня оставили обслуживать подъемник – я поднимала плед за пледом мокрой земли.

– Окей! – кричала Рика снизу, когда на крюк вешали очередной груз. Ролики из дерева скрипели.

Антония с Иветтой оттаскивали пледы к ближнему Глазничному кратеру и плюхали туда влажную грязь.

Кайтек все время лежал около меня. Глаза его подслеповато смотрели вперед, но нос втягивал воздух, следуя за нами. Он принюхивался к семи видам запаха пота, мокрых босых ног, покрытых мозолями рук, к запаху кровавого пореза на указательном пальце, листа какого-то растения, помогающего заживлению ран. Он слышал, как ударяют камнем о камень. Нюхал искры, потом – разрубленные корни малинового куста. Все, чем цеплялось за землю это растение, было отломано.

Потом запахло зелеными яблоками и разломанными хлебцами. Кайтек чихнул и поменял позу. Он слышал, что мы колотим. Отрезанные от толстой ветки шайбочки, через которые проходил канат, нагрелись. День накалялся от солнца.

Потом Кайтек услышал журчание и наши радостные крики, резкое замечание хозяйки великого бродяги, затем – приглушенные возгласы радости.

Иветта, Антония и я спрыгнули вниз к остальным. Мы стояли босые и наблюдали, как вода утекает под камень. Как на камне остается темная полоска. Мы улыбались и прислушивались к журчанию воды.

Аннушка наконец сняла с себя бусы Инкен. И намотала все три нитки на корень, висевший над входом в туннель.

– Это будет отпугивать духов.

Мне не хотелось думать о том, что предстояло теперь – спать в туннеле. Спать в темном туннеле! Нужно какое-то решение… К сожалению, это была вовсе не одна из моих любимых головоломок. В этом случае решение я знала и так, просто оно мне не нравилось. Решение – НЕ спать в туннеле! Но тогда я буду одна лежать в темном лесу, а остальные – в темном туннеле. В туннеле мне будет смертельно жутко, в лесу – смертельно страшно. А если я попробую отправиться домой, мне будет смертельно стыдно.

В любом случае меня ожидает смерть…

То есть по большому счету все равно, что я буду делать.

И это решение пока что меня удовлетворило.

Ранним вечером мы наконец справились с остатками грязи. Мы невероятно устали. Я-то уж точно! Как после трех спортивных праздников в школе да еще школьной дискотеки в придачу, если танцевать только под самые быстрые песни. Такие, с настоящей гитарой. Как минимум…

Когда мы садились есть, некоторые кряхтели и охали. Будь у нас телевизор, мы бы его включили, положили ноги повыше, врубили какую-нибудь ерунду и сказали: «Не дергай меня, у меня был тяжелый день». Только было-то вовсе не тяжело. Было круто! Мне все было в кайф! Я потела и просто оставляла пот сохнуть. Я ела столько, сколько хватило бы молодому льву. Я чувствовала себя переполненной… Ну, эндорфином или чем-то еще.

Фрайгунда пришла есть, только когда яма была окончательно готова. Собаки были в песке и без сил. Все с аппетитом поглощали Рикину стряпню. Она сварила суп из раскрошенных макарон, овощей с подгнившими бочками и трав, которые собрала Аннушка.