из местных, куда денется, отыщем завтра днём, — услышал Плесков совсем рядом. — Давай лучше труп приберём, пока не появился кто-нибудь.

Когда их шаги стали едва слышны, Женька, сам не понимая зачем, осторожно двинулся следом. Проделав по наитию обратный путь, он осторожно выглянул из спасительного двора. О происшедшей трагедии ничего не напоминало, на дороге царила прежняя тишина. Пошарив взглядом, он вдруг заметил у обочины поблёскивающий в фонарных лучах небольшой тонкий пакет. «Выпал от удара у этого несчастного», — сообразил Плесков и поднял его. Внутри пакета, среди каких-то бумажек, находился паспорт. Женька полистал страницы: «Обнорский Павел Романович, Старый Толмачёвский переулок, это же совсем рядом», — подумал он, и влекомый какой-то неведомой силой, двинулся по указанному адресу.

Стучать в замершую в предутреннем сне квартиру пришлось довольно долго. Наконец, вдали послышались шаркающие шаги, и обшарпанная дверь открылась.

— Павлик? Говорил, минут на пятнадцать выйдешь, а уже два часа прошло. Ключ в двери позабыл, и выпил опять, — поглядев с укоризной на Плескова, — произнесла подслеповатая старушка и кивнула в самый конец коридора, заставленного старой рухлядью…

«Пойду, прилягу, иначе я сейчас сойду с ума», — подумал вдруг Женька и, открыв ключом чужую комнату, рухнул, не раздеваясь, на застеленный топчан.

Когда Плесков открыл глаза, за окном было уже совсем светло. Где я, и почему заснул, не раздевшись?» — недоумённо подумал он и вспомнил о ночном приключении. Женька поспешно принял вертикальное положение. Голыми обшарпанными стенами и скудостью обстановки комнатка больше походила на собачью конуру. Продавленный топчан, кое-как застеленный бурым одеяльцем, за которым проглядывали мятые несвежие простыня с подушкой. У стены колченогий в пятнах стол, на котором красовались: стопка немытых тарелок, два гранённых стакана с покрывшейся плесенью заваркой и пол-литровая банка вместо пепельницы, полная окурков. К ней прислонилась початая пачка «Беломора». На широком подоконнике сиротливо лежала потёртая труба без футляра, рядом в рамках темнели фотографии. «Родственники, наверное, интересно, где они сейчас? — глядя на улыбающуюся миловидную женщину под руку с молодым человеком, Плесков достал папиросу, размял её как следует и, согнув мундштук, жадно затянулся. — Видимо, хозяин дошёл до последней черты. Лучше смыться отсюда, пока никто не хватился, и уж потом разыскать его родных», — решил он и стал поспешно приводить себя в порядок. Но ему не повезло, за дверью послышались приближающиеся голоса.

— Справки только третьего дня собрал, а вчера ночью опять появился, выпивши, — шептала кому-то давешняя старушка. — Если сейчас с ним не решить, он снова в больницу загремит. И тогда все наши труды насмарку.

— Павлик, тут риэлторша пришла. Ты меняться ещё не раздумал? — постучала она в дверь.

— Нет, выйду минут через десять, — поняв, что по-тихому смыться не удастся, произнёс Женька.

Он достал из куртки вчерашний пакет и вытряхнул содержимое на стол.

«Соседи квартиру разменивают, вот для чего эти справки, — сообразил Плесков. — Сейчас всё само прояснится. А что я, собственно, им скажу: нашёл документы на дороге? Не поверят, вызовут местных ментов, и тут уж мне точно несдобровать»…Раскрыв ещё раз паспорт, он вдруг удивлённо уставился на фотографию. Затем, отыскав на подоконнике карманное зеркальце, для пущей убедительности заглянул в него. «Похожи, и по возрасту почти подходим, — мелькнула шалая мысль. — Зачем лишнюю бодягу разводить, вдруг пронесёт?»

Когда появилась риэлторша, Женька без слов протянул ей аккуратную стопку документов.

— Подождите, — остановила она Плескова. — В прошлый раз вы отказались от предложенного варианта. Я подобрала другой дом в Ногинске.

«Лучше, как можно дальше, только с доплатой, чтобы перебиться на первых порах», — лихорадочно подумал Женька.

— Теперь я бы согласился, — произнёс он как можно спокойнее. — Только вот…

— Всё в порядке. Думаю, тысячу долларов подъемных смогу вам выкроить, — поняв, о чём он, перебила риэлторша.

Она раскрыла паспорт и стала вписывать его данные в договор. Вдруг неплотно прикрытая дверь шевельнулась, и в образовавшуюся щель неспешно просочился большущий черный кот. Он вальяжно подошёл к Женьке, по-хозяйски обнюхал его и, выгнув дугой хвост, гортанно мяукнул. В этот момент комната осветилась синеватым светом. «Фантасмагория какая-то, — поразился Плесков. — Может, я в „нехорошую“ квартиру забрёл случайно? Этот кот — Бегемот из булгаковского „Мастера“, и сейчас передо мной ни риэлторша, а, Коровьев, а в комнате напротив, восседает сам маэстро Воланд? …Или всё это только снится, за сигаретами я не выходил, а заснул у Софьи, не раздеваясь», — на всякий случай он зажмурился, но когда снова открыл глаза, женщина по-прежнему сидела за столом, торопливо заполняя бумаги. Закончив, она облегчённо вздохнула и подняла голову:

— Вы согласны с предложенным вариантом? Тогда распишитесь: здесь, и вот тут. Только паспорт лучше поменять, после болезни вы немного изменились, к чему нам лишние разговоры, — вскользь посмотрев на Плескова, внезапно предложила она. — Приведите себя в порядок, к вечеру пойдем вместе, сфотографируемся. Дальше, всё улажу сама. У меня знакомые в паспортном столе, максимум через неделю, как раз к сроку, документ будет готов…

Поняв, что пронесло, Женька дождался, пока она уйдёт, и выбрался на воздух. Первым движением было немедленно отыскать Софью и поведать ей обо всём. Он дошёл до Татарки и замер на перекрёстке: дальше идти почему-то расхотелось. «Ну расскажу, и что после этого? — с внезапным раздражением подумал он. — Охи, ахи, и только… после того, что произошло, там дальше всё равно оставаться нельзя. Эти оборотни станут искать и рано или поздно найдут. Скажут к примеру, той же соседской дворничихе: преступника ищем, он ночью на наших глазах человека убил, она и сдаст с потрохами. А Софье с дочкой жить ещё надо. Лучше уж исчезнуть с концами. Поплачет, конечно, зато потом в порядке останется. Кто я ей, собственно? — Обуза, свалившаяся на голову из далёкой школьной сказки, а у любой сказки конец должен быть. Кейс с паспортом у неё остался, — вспомнил он вдруг. — Чёрт с ним, права есть, а паспорт, если повезёт, новый выдадут»…

Машина стояла там, где он вчера её оставил. В бардачке он нашёл непочатую пачку сигарет, из-за которой, собственно, и разгорелся первоначальный сыр-бор. «На хате буду только ночевать, днём там оставаться опасно», — решил Женька. Он завёл «четвёрку» и, нащупав кое-какие оставшиеся деньжонки, поехал отмокнуть и привести себя в порядок.

Пару первых дней он поднимался с первыми петухами и привычно колесил по городу, развозя пассажиров с площади трёх вокзалов. Когда же поздними вечерами с опаской возвращался в новое жилище, ему казалось, что здесь царит тишина перед бурей, вот-вот кто-то явится и его разоблачит. На счастье это оказалось всего лишь фантазией. Квартира стояла пустая: в ней фактически проживала одна старушка. Остальные жильцы имели другую площадь и изредка звонили по телефону