— Я вас где-то уже видел, — прошептал он и попытался подняться.

В ответ она, молча, улыбнулась и приложила палец к губам:

— Ну, конечно, я Таня, сестра Павлика, помнишь? Только объяснять больше ничего не надо. Пока ты был в беспамятстве, всю свою жизнь успел рассказать. Мы в Москве, в больнице. У тебя от перенапряжения случился инфаркт, но сейчас дело пошло на поправку. Лежи, Женя, спокойно, я пробуду здесь, сколько нужно,… — Татьяна задумалась, с её лица сошла улыбка. — Теперь мой черёд. Раз уж так судьба распорядилась, расскажу тебе о человеке, чью фамилию теперь носишь.

XXIV

Ожидание развязки подобно морской стихии, не на шутку разгулявшейся на просторе. Гонимые свежим бризом, первые робкие волны прибоя с опаской лижут огромные валуны, разбросанные там и сям по изрытой кромке берега. На глазах их гребни поднимаются всё выше и выше, и, наконец, собравшись в единый огромный вал, заливают всё вокруг пенящимися водорослями. Когда же стихия отступает, мокрая поверхность в брызжущих солнечных лучах выглядит так обыденно, что подступает тоска…

После разговора с Софьей Захарыч долго не мог смириться с мыслью, что Женька так глупо и бездарно растворился в замоскворецких переулках. Когда же почти детская обида поутихла, до него внезапно дошло, что теперь сам находится в настолько двусмысленном положении, что нужно думать, как из него выходить. Рано или поздно могли появиться родственники и знакомые Женьки, которых он взбудоражил своими домыслами, и задать нелицеприятные вопросы. И что тогда: основываясь на зыбких показаниях Софьи, открывать дело? Худшего итога представить себе было невозможно…

Но судьба, дав ситуации перебродить и выстояться, решила напоследок смилостивиться над ним. Как-то очень поздним вечером, когда Захарыч благополучно дремал у телевизора, его разбудил телефон. Звонил молодой помощник Митина рыженький Серёжа:

— Мой приятель-гаишник на Горьковской трассе у поворота на Ногинск стоит, — начал он с места в карьер. — Так вот, он недавно засёк зелёную «четвёрку» с нашими номерами. Аккуратно проследил за ней, и даже адрес ногинский записал.

— А за рулём кто сидел? — буркнул спросонья Захарыч.

— Этого пока не знаем. Но после всего Митин уже в Москве такое нарыл, …короче, завтра едем в Ногинск, а по пути он сам расскажет.

— Ровно в 9.00 буду у вас, — не зная, радоваться или пока погодить, коротко ответил Николай и чуть ли не вприпрыжку помчался в кровать, чтобы как следует выспаться перед дорогой.

«Надо с собой кейс с паспортом прихватить на всякий случай, — подумал он. — Мало ли, как завтра выйдет»…

Приняв старт у Каширки, служебная «Волга» скоро пронеслась до кольцевой автодороги и устремилась к Горьковскому шоссе.

— В Балашихе на светофорах заминка выйдет, — извинительным тоном пояснил сидевший за рулём Серёжа, — зато потом пулей полетим.

Некоторое время все трое помалкивали. Серёжа следил за дорогой, а Захарыч с Митиным, расположившись на заднем сидении, сосредоточенно курили и изредка поглядывали друг на друга. Первым не выдержал Николай.

— Почему ты мне сразу всё не сказал? — небрежно поинтересовался он у друга.

— Не осмелился начальство беспокоить по пустякам. Так заело, что решил сначала сам всё выяснить, — хмыкнул Митин, — Надеюсь, Женькин паспорт ты с собой захватил? — Не вполне понимая, куда клонит приятель, Николай достал документ и раскрыл его на странице с фотокарточкой. — Прекрасно, — заметил Митин, — а теперь смотри, — он достал чью-то увеличенную отксерокопированную фотографию и положил рядом.

— Похожи, как половина выпивающих московских интеллигентов, — заметил Захарыч. — А этот кто?

— Владелец дома под Ногинском: Обнорский Павел Романович собственной персоной, — довольно ответил Митин. — Фотографию я, тайком от тебя, в архивах паспортного стола отыскал. Помнишь, дочка дворничихи утверждала, что встречала его раньше? — Николай недоумённо кивнул. — Она оказалась права. До прошлого года этот субъект всю сознательную жизнь проживал в Старом Толмачёвском переулке, и она вполне могла его видеть. Год назад соседи квартиру разменяли. Насколько я понял, последнее время Павел Обнорский жил отшельником: сын в Афгане погиб, а жена после этого умерла…

Тут «Волгу» тряхнуло на кочке. От неожиданности Захарыч чуть не прикусил язык и его вдруг осенило: «Неужели это тот самый Павел, которого в 70-х задержали на Павелецком вокзале? Встретились таки-таки.… Говорить или не говорить? — размышлял он, слушая гул ветра за окнами. — Не буду пока. Неизвестно, как на самом деле ко всему этому относится Митин»…

Повернувшись к приятелю, Захарыч встретил его изучающий взгляд.

— Выходит, Женька выдал себя за Павла Обнорского и сейчас живёт по чужим документам? — поинтересовался Николай невинным тоном. — Нечего сказать, выкинул фортель напоследок. А куда же, в таком случае, мог деться сам хозяин?

— Представить не могу. Вспомни середину 90-х: такое вокруг творилось, в страшном сне не приснится, — заметил Митин. — Если повезёт, и мы найдём Плескова, спросишь у него самого…

Машина стала потихоньку подтормаживать, впереди замаячил поворот на Ногинск. Знакомый гаишник приветственно взмахнул жезлом. Остановившись у поста, друзья вышли из машины.

— Сегодня ваш объект ещё не проезжал, — сообщил он. — Хотя Ногинск большой, выездов на трассу много, могли не заметить.

— Говори, как ехать дальше, — поторопил приятеля рыженький Серёжа.

— Подождите немного, я провожу вас, — любезно предложил гаишник. — Хоть и не Москва, а с непривычки сами заплутать можете.

Они долго ехали вдоль трамвайных путей, свернули к городскому пруду, и пересекли Клязьму. На площади Ленина гаишник остановился.

— Дальше несложно, — сказал он. — Поворачиваете направо, и едете, пока частные дома не начнутся. Проедете поворот на Яхонты, там озеро, просто сказка, — мечтательно добавил он, — и спросите, не промахнитесь только. Если что, сразу зовите на подмогу.

— Разберёмся, — хмыкнул рыженький Серёжа, — не в таких переделках бывали, — и прыгнул за руль.

Минут через пятнадцать они оказались на месте.

— Видишь впереди зелёный забор, это должно быть, там, — кивнул Митин. — Один пойдёшь, или для верности двинем вместе?

— Лучше один, — предложил Захарыч. — При чужом человеке он может в себя уйти.

Отсутствовал подполковник довольно долго. Приятели успели несколько раз перекурить, послушать новости и даже попить кофе из термоса. Наконец, впереди замаячила крепкая фигура в форме.

— Встреча прошла, как говорится, в тёплой и дружественной обстановке, — произнёс, сидящий за рулём рыженький Серёжа, заметив, что в руках Захарыча нет кейса.

Подошедший Николай плюхнулся на заднее сиденье рядом с Митиным.

— Свиделись, наконец? — поинтересовался тот.

— Не довелось, — Николай задумчиво покачал головой. — Хозяйка сказала: «В Москву подался по личным делам». Может к лучшему, иначе пришлось бы в глаза друг другу смотреть. А он инфаркт перенёс, зачем зря волновать человека. Я кейс с паспортом оставил, с просьбой не терять больше. Нет улики, и дела нет.

— Хозяйка как там оказалась и кто она ему?

— Это сестра покойного Обнорского, зовут Татьяной, живёт в Ташкенте. Перед гибелью брат письмо ей