и промыслительно продвигает, как [их] конец (Δραστήριος γὰρ ὑπάρχουσα δύναμις καὶ ποιεῖ τὰ γινόμενα θεοπρεπῶς ὡς ἀρχὴ καὶ προβάλλεται) и влечет движущиеся, и полагает предел (ὁρίζει)» (PG 91, 1260А). Исходя из этих текстов, может показаться, что если Бог действует, творя мир, или присутствует действиями в мире, то это предполагает Его движение, а прп. Максим такое движение отвергает. Эта проблема должна была встать перед ним; в самом деле, ниже он говорит: «[Божество] промыслительно движет каждую из существующих вещей в соответствии с тем логосом, в соответствии с которым этой вещи свойственно от природы двигаться» (PG 91, 1260В). Из этого следует, что вопрос о действии Бога в творении – таком действии, чтобы оно не подразумевало движение, – перед прп. Максимом должен был стоять. Таким образом, помимо вопроса, непосредственно вытекающего из сложности трактовки слов свт. Григория, прп. Максиму необходимо было решить и еще один – о соотношении в Боге действия и движения. Тот факт, что после разбора в amb. 22 трудного места из or. 28 прп. Максим перешел к трудному месту из or. 29, пропустив большую часть or. 28, лишний раз говорит о том, что Трудности в целом подчинены внутренней логике, задаваемой автором, а не являются просто последовательным толкованием трудных мест, встречающихся у свт. Григория.

2366

Согласно Арнису Редовичу (Redovičs 2001, р. 250-256), который ссылается на Карла Лагу (см. Ibid., p. 252, n. 10), в данном месте рукопись была испорчена и следует опираться на более надежное чтение по другой рукописи, общий смысл которого таков, что прп. Максим, прежде чем переходить к объяснению мысли свт. Григория, говорит, что тот всегда воспевал неподвижное Божество. Перевод Эриугены: «laudabat immobile divinum» – отражает именно этот смысл. В качестве примеров воспевания «неподвижности» Бога свт. Григорием Редович приводит места: or. 7.19: PG 35, 780B7 и or. 34.8: PG 36, 248D6. Так что движение, понимаемое как пространственное перемещение или изменение, применительно к Богу свт. Григорий, несомненно, отвергал. Следует отметить, однако, что помимо рассматриваемого места из or. 29.2, мы находим и другие места, где свт. Григорий как будто говорит о движении в Боге (см., например, or. 38.9: PG 36, 320.36-37: «...поскольку Благости не достаточно было двигаться в созерцании Самой Себя»). У прп. Максима же мы не знаем мест, где бы он говорил о движении в Боге даже в смысле самосозерцания, хотя о Боге как о Мышлении, которое превыше всякого мышления (в смысле неприменимости к Богу понятий о субъекте и объекте мышления), прп. Максим пишет (см. cap. theol. 1.82; 2.3).

2367

Или: «об определяющем принципе».

2368

«Неизменным».

2369

Иначе: «логосом».

2370

Это место amb. 23 было разобрано Антуаном Леви (Lévy 2006, p. 187-191). В первую очередь он отметил, что, говоря о Божественных действиях, необходимо отличать «относительную точку зрения» (в уничижительном смысле слова), как взгляд твари, представляющей (антропоморфно) действующего Бога, от истинной относительности твари, которая не может не претерпевать нетварного действия Бога соразмерно ее положению. «Относительная точка зрения» наивно переворачивает перспективу: она представляет себя неподвижной, а Бога движущимся, тогда как на самом деле все происходит наоборот. Далее Леви обращает внимание на пример в amb. 23, который прп. Максим приводит, поясняя природу зрения: «Свет называется движущимся, побуждая зрение к созерцанию, будучи по сути движущим всякое зрение, а не движимым». Леви видит источник этой теории света у прп. Максима в одном месте из комментария Иоанна Филопона на трактат О душе Аристотеля, где Филопон оспаривает стоическо-евклидовское учение, объясняющее зрение испусканием световых лучей: «Подобно тому как эти люди признают, что зрение и видимые лучи испускаются по прямой и отражаются от гладких поверхностей по закону равенства угла падения и отражения, мы признаем, что энергии [действия] цветов и света испускаются по прямой линии и отражаются под равным углом. По этой причине образы появляются в зеркалах не потому, что лучи, исходящие из глаз, проецируются на объекты, но потому, что энергии от объектов проецируются в направлении нас» (in de an. 95 [Hayduck]). Однако в этом месте, указанном Леви в качестве источника, надо сказать, ничего не говорится о том, что лучи лишь кажутся движущимися, напротив, утверждается, что они испускаются – правда, не глазами, а цветами, в которые окрашены предметы, и светом. Но далее Леви переходит к другому отрывку из трактата Филопона О вечности мира против Прокла, в котором тот прилагает теорию о завершенных и незавершенных действиях к действиям Бога: «Совершенно очевидно, что незаконно понимать творчество (τὴν ποίησιν) Бога, и в целом – Его действие, по образу движения, поскольку оно приводит в бытие все вещи по одной своей воле, не нуждаясь ни в каком времени или промежутке, чтобы осуществить сущие вещи. Ибо действие само по себе не есть еще движение. Действие – понятие куда более обширное, чем движение, как учит Аристотель. Он ведь учит, что есть два вида действий: одно – завершенное, а другое – незавершенное. Незавершенное действие он называет движением. По Аристотелю, движение – это изменение от потенции к действительности. Так он определяет его в 3-й книге Физики: „Движение есть действительность существующего в возможности“ (phys. 201а10-11) [пер. В. П. Карпова, цит. по изд.: Аристотель 1975-1983. Т. 3, с. 104]. Под „действительностью“ он подразумевает реальную актуализацию и осуществление возможности. Так что движение – это незавершенное действие. Что же касается действия завершенного, то Аристотель говорит, что это непосредственная проекция (προβολή), происходящая от устойчивого состояния так, что оно никак не изменяется впоследствии. Эта проекция никак не совпадает с течением времени, но происходит во мгновение (ἐν τῷ νῦν), как яркий свет происходит от источника света. В тот момент, когда появляются светоч, огонь или солнце, они немедленно освещают все, на что падает их свет. То же относится и к действию зрения. В тот момент, когда мы воспринимаем, мы мгновенно воспринимаем чувственное. Вот почему Аристотель говорит, что чувства не движутся во время восприятия чувственного [см. de an. 431а4-7]. Также и действие ума – это не движение. Оно постигает умосозерцаемое немедленно, без всякого промежутка времени. Итак, если действие в этих случаях мгновенно и завершено, и не является движением, то как же он [т. е. Прокл, который ради полемики говорил о такой возможности как о единственной, если признать, что Бог „начинает“