Проклятый дождь все лил и лил, так что Далинар скрылся от него в одном из шатров Навани. Лучники не давали паршенди броситься в погоню через ущелье, следом за людьми Ройона, выходящими из окружения. Далинар успешно спас армию великого князя – по меньшей мере половину, – но они потеряли все северное плато. Ройон пересек ущелье верхом на коне и оказался в безопасности, за ним последовал капитан Хал, пеший и измученный, – сын генерала Хала был в собственном доспехе и нес королевский клинок, который, к счастью, удалось забрать с трупа Телеба, когда тот пал.

Сам труп и броню пришлось бросить. Что еще хуже, пение паршенди не стихало. Несмотря на спасение солдатских жизней, это было ужасное поражение.

Далинар отстегнул нагрудник кирасы и сел с тяжелым вздохом на табурет, придвинутый женщиной-лекарем. Он стоически перенес осмотр, зная, что рана не страшная. Она плохая – любая рана на поле боя была плохой, особенно если мешала пользоваться рукой, в которой держишь меч, – но он не умрет.

– Клянусь бурей, – проворчала лекарка, – великий князь, у вас под доспехом сплошные шрамы. Сколько раз вы получали ранение в плечо?

– Не помню.

– Как же вы можете пользоваться рукой после всего этого?

– Тренировка и практика.

– Этого бы не хватило… – прошептала она, потрясенно вытаращив глаза. – Я хочу сказать… Вот буря!..

– Просто зашейте ее, – велел Далинар. – Да, я сегодня буду держаться подальше от поля боя. Нет, не стану напрягаться. Да, я все эти наставления уже слышал.

Его вообще там не должно было быть. Князь обещал себе больше не отправляться на битву. Предполагалось, что он теперь политик, а не военачальник.

Но люди время от времени нуждались в Черном Шипе. Буря свидетельница, сам Далинар нуждался. Он…

Навани влетела в палатку на крыльях бури.

«Слишком поздно».

Великий князь Холин вздохнул, когда она решительно направилась к нему, миновав фабриаль, что светился на небольшой подставке, собирая вокруг себя мерцающую водяную сферу. Вода струилась по двум металлическим стержням по бокам фабриаля и выливалась на землю, откуда утекала из палатки и падала за край плато.

Он взглянул на Навани мрачно, снизу вверх, ожидая взбучки, точно новобранец, который забыл оселок. Вместо этого она подошла к нему со стороны здорового бока и крепко прижалась.

– Никаких упреков? – спросил Далинар.

– Мы на войне, – прошептала Навани. – И мы проигрываем, верно?

Князь посмотрел на лучников, использовавших последние стрелы. Он проговорил негромко, чтобы они не услышали:

– Да.

Лекарка бросила на него быстрый взгляд, потом опустила голову и продолжила шить.

– Ты отправился на битву, когда там в тебе нуждались, – сказала Навани. – Ты спас жизни великого князя и его солдат. Отчего ты решил, что я буду гневаться?

– Оттого, что я знаю тебя. – Он поднял здоровую руку и запустил пальцы в ее волосы.

– Адолин победил на своем плато, – сообщила Навани. – Паршенди там рассеялись и стремительно отступают. Аладар держится. Ройон потерпел неудачу, но наши силы по-прежнему равны. Почему же мы проигрываем? Я это вижу по твоему лицу, но не понимаю, в чем дело.

– Битва с равным противником для нас проигрышная, – объяснил Далинар. Он чувствовал, как приближается поражение. Издалека, с запада. – Если они завершат свою песню, то, как предупреждал Рлайн, наступит конец всему.

Лекарка как могла закончила работу, перевязала рану и позволила Далинару снова надеть рубашку и мундир. Они удержат повязку на месте. Одевшись, князь встал, намереваясь отправиться в командный шатер и получить новые сведения об их положении от генерала Хала. Его прервал Ройон, ворвавшийся в палатку.

– Далинар! – Высокий, лысеющий мужчина влетел и схватил его за руку. За раненую руку. Князь поморщился. – Там кровавая баня, клянусь бурей! Мы покойники. Буря свидетельница, мы покойники!

Ближайшие лучники засуетились – у них не осталось стрел. По другую сторону ущелья собралось море красных глаз, похожих на горящие во тьме уголья.

Хотя Далинару очень хотелось дать Ройону оплеуху, так нельзя было поступать с великим князем, пусть даже в истерике. Вместо этого он выволок Ройона из шатра. Дождь – теперь уже настоящий ливень – насквозь промочил его и без того мокрый мундир и показался Далинару ледяным.

– Возьмите себя в руки, светлорд, – сурово проговорил Далинар. – Адолин отбил свое плато. Не все так плохо, как кажется.

Это не должно было так закончиться, – донесся глас с небес.

Вот буря! Далинар оттолкнул Ройона прочь и поспешил в центр плато, глядя в небо.

– Ответь мне! Дай знать, если слышишь меня!

Я слышу.

Наконец-то. Хоть какой-то сдвиг.

– Ты Всемогущий?

Я сказал, что нет, дитя Чести.

– Тогда что же ты?

Я тот, кто приносит свет и тьму. – Голос загрохотал, точно далекий гром.

– Буреотец! – проговорил Далинар. – Ты Вестник?

Нет.

– Выходит, ты спрен или бог?

И то и другое.

– В чем смысл разговоров со мной? – прокричал Холин, обращаясь к небу. – Что происходит?

Они призывают бурю. Мою противоположность. Она несет смерть.

– Как ее остановить?

Никак.

– Должен быть какой-то способ!

Я пришлю вам очищающую бурю. Она смоет прочь ваши трупы. Это все, что в моих силах.

– Нет! Даже не думай бросить нас!

Как ты смеешь требовать что-то у своего бога?

– Ты не мой бог! Ты никогда им не был! Ты тень, обман!

Далекий грохот сделался зловещим. Дождь все сильней хлестал Далинара по лицу.

Меня призывают. Пора идти. Дочь не желает покориться. Ты больше не увидишь видений, дитя Чести. Это конец. Прощай.

– Буреотец! – заорал Холин. – Должен быть выход! Я не умру здесь!

Тишина. Даже грома не слышно. Вокруг Далинара собрались люди: солдаты, письмоводительницы, посланницы, Ройон и Навани. Испуганные люди.

– Не бросай нас, – простонал князь слабеющим голосом. – Прошу тебя…

Моаш шагнул вперед. Его забрало было поднято, на лице отражалась боль.

– Каладин?

– Моаш, мне пришлось сделать выбор, который позволит спать по ночам, – устало проговорил Кэл, стоя над потерявшим сознание королем. Вокруг ботинка Каладина натекла кровь из его вновь открывшейся раны. Голова кружилась, и ему пришлось опереться на копье, чтобы не упасть.