— Вот и я сомневаюсь, — вздохнул Дронго. —Мне кажется, что его действия не совсем логичны. Особенно этот удар в спину.

— Может, она хотела сбежать от него и повернуласьспиной, — предположил профессор, — такое иногда случается. Но лучше,если вы привезете ко мне человека, которого подозреваете. Я бы мог дать болееопределенный ответ. Скрыть психические влечения трудно, а иногда и невозможно.Если это маньяк, он так или иначе себя проявит, хотя бывают случаи абсолютноуникальные.

— Вы считаете, маньяка можно выявить таким способом?Выделить из числа подозреваемых?

— Это возможно, но сложно. Более конструктивноподкрепить данные психиатров некоторыми фактами, которые уже имеются уследователей. Тогда проявятся общие детали случившегося. Какие-то характерныеособенности, которые указывали бы на конкретного человека, почерк именно этогоманьяка. Психиатры понимают, что именно я имею в виду. Просто так маньяк неубивает. Он должен получать удовольствие от самого процесса убийства. Найденныйхалат вписывается в эту схему. И похищенное заранее оружие тоже вписывается. Авот журналы, которые находят в институте, совершенно не вписываются. Если,конечно, он еще не страдает и манией величия. Маньяк получает удовлетворение отсамого убийства или от вида своей жертвы. Ему не нужно заниматься этим,заставляя других поверить в его причуды.

— Думаю, следователям было бы полезно обратиться в вашинститут, — пробормотал Дронго.

— Не обязательно, — сдержанно заметилСваневский. — Сейчас достаточно специалистов в этой области. Но учтите,нужно проводить настоящие исследования, говорить с каждым обстоятельно иподробно. А это задача многих часов работы. Сколько человек в институтеАрхипова? Хотя я забыл, это ведь режимный институт, нельзя сообщать такиефакты.

— Подозреваемых несколько человек, не больше. Это люди,которые дважды находились на территории института в момент совершенияпреступлений.

— Тогда вся проверка может занять несколько недель. Илинесколько месяцев, в зависимости от ситуации. Но и при такой проверке полныйуспех не гарантирован. Если убийца сексуальный маньяк, то его, возможно,вычислят. Если убийства совершались по каким-либо другим причинам, то психиатрытут не помогут. Нужны другие специалисты.

— Понятно, — уныло подвел итог Дронго, —большое вам спасибо, Михаил Федорович, вы мне очень помогли.

— За что спасибо? — развел рукамипрофессор. — Мне всегда приятно с вами разговаривать. Вы знаете, у вассвоеобразный тип мышления. Очень своеобразный.

— В каком смысле? — спросил Дронго. —Надеюсь, я не похож на ваших пациентов?

— В какой-то мере, — очень серьезно ответилСваневский. — Вы ведь одержимы желанием узнать истину. Вы сами незамечаете, как постепенно стали попадать под влияние некой психологическойзависимости, когда противостояние с убийцей становится вашим глубоко личнымделом. Вы очень эмоционально реагируете на любое преступление. Для васотрицательный результат становится личным поражением. Но так не должно быть.Человек иногда побеждает, иногда может и проигрывать. Это жизнь. И совсем необязательно, чтобы вы всегда оказывались в выигрыше. Иногда вас могут принестидомой и «на щите», когда вы потерпите поражение, от которого никто незастрахован.

— У меня уже есть иммунитет, — призналсяДронго, — я не всегда выигрывал. Даже наоборот, чаще проигрывал. В нашем мирене всегда удается отстоять истину. Но, если речь идет об убийцах, ядействительно беспощаден. И это действительно мое личное дело, когда ясобираюсь найти и покарать убийцу. Тем более если он маньяк, которого нужноостановить.

— Вот видите, — улыбнулся профессор, — у вастоже своего рода «фобия». Вообще, абсолютно нормальных людей не бывает. Этоистина, о которой многие забывают. Вам, очевидно, еще и нравится заниматьсятем, чем вы занимаетесь. Как вы считаете?

— Не знаю. — Он даже растерялся на мгновение, емувсегда казалось, что он с удовольствием бросит все свои расследования. —Не знаю, — повторил он.

Уже в машине, направляясь в институт Архипова, он все времядумал над словами Михаила Федоровича. В таком аспекте он никогда нерассматривал эту проблему. А может, профессор прав, думал Дронго, и ему простонравится этим заниматься, расследования стали его истинным наслаждением, егоединственной реальной жизнью. Единственной и главной страстью. Из-за которой онтак и не создал своей семьи, не принял многочисленных предложений огосударственной работе, замкнулся в себе, став отшельником. Может быть,Сваневский и прав, испуганно подумал Дронго. Когда он последний раз встречалсяс женщинами? Кажется, месяц назад или два? Может, его в жизни уже ничего не интересуети он стал своеобразным маньяком? Может его единственная страсть — этопреступления, которые он расследует, это люди, с которыми он встречается, этосвидетели, у которых он пытается вытащить подробности, это подозреваемые, средикоторых находит истинных преступников.

В институт Архипова он приехал в половине второго дня. И ещеоколо сорока минут стоял на проходной, пока наконец не нашли МихаилаМихайловича и не выдали ему положенный пропуск.

После вчерашнего убийства в институт приехал даже заместительпрокурора города, и теперь вся территория напоминала встревоженный улей. Сыркинбыл прав. Отныне никто не говорил о работе. Всех интересовало расследованиевчерашнего преступления.

Уже на проходной была выставлена усиленная охрана, в которуювходили не только сотрудники Сыркина, но и двое дежурных офицеров милиции.Михаил Михайлович, даже не извиняясь, угрюмо заметил, что теперь в институтекомандуют прокуроры и кагэбэшники. В кабинете Архипова, несмотря на протестыМоисеевой, уже расположился заместитель прокурора города, который начал с того,что приказал собрать в одну комнату всех сотрудников технического отдела ипосле этого стал вызывать по одному каждого из них на допрос. Климов,понимавший, что возражать бесполезно, мрачный и неразговорчивый, сидел рядом,ожидая, когда закончится весь этот балаган. Заместитель прокурора города,молодой человек, которому было едва за тридцать, считал себя специалистом вобласти расследования тяжких преступлений, и хотя всю жизнь он проработалпомощником прокурора, заместителем прокурора района, прокурором района, незанимаясь следствием ни одного дня, тем не менее решил лично допрашиватькаждого из подозреваемых, считая, что таким образом установит истину.

Разумеется, в кабинет к прокурору Дронго не пустили. Малотого, ему даже не разрешили вызвать Климова, и он ждал в коридоре, покавышедший из приемной Сыркин не сообщил, что Климов занят и не может выйти кнему. Дронго уже собирался отправиться в кабинет к Михаилу Михайловичу, когда вкоридоре появился Левитин. Увидев Дронго, он приветливо кивнул ему головой.

— Вот сыр-бор заварили, — сказал полковник, —даже заместитель прокурора города приехал. Пусть теперь сам убедится, как этосложно — искать убийцу.