А чего им будет? — удивился вопросу гигант, — С десяток хирдманов чуток потрепало, да два всадника несколько стрел словило, но это мелочи. К утру оправятся.

— Эрика? — Эдик не мог не поинтересоваться судьбой воительницы.

— Валькирия где-то в королевском лагере. Победу празднует. Она целую про́пасть народа лично от гибели спасла. Её и благодарят, — Штерк говорил с такой гордостью, словно он сам оказался причастен к ратным подвигам девушки, но всё же добавил с виноватым видом. — Мы её не сказали, что вы пропали. Просто расстраивать не хотели.

— Вот и хорошо. Пожрать-то у вас найдётся? — услышав добрые вести, Эдик перешёл к личным потребностям.

— Сообразим чего-нибудь, — обнадёжил Штерк.

Аларок уже сидел за спиной другого всадника, поэтому здесь их больше ничего не задерживало. Воевода гикнул и погнал своего овцебыка, подавая пример остальным воинам. Через пять минут кавалькада уже была в гномьем лагере.

Менникайны искренне обрадовались нашедшемуся тингмару и окружили того поистине родительской заботой. Пришлось, правда, отвечать на многочисленные расспросы и приветствия, но это не совсем тяготило. Хуже, если бы оказалось по-другому…

С Эдика сняли доспехи, притащили сухую смену одежды. Здесь же на улице растёрли докрасна и переодели. Как малое дитя, право слово. Парень опомниться не успел, как сидел у костра, завёрнутый в мохнатую шкуру, с кружкой горячего грога в одной руке и деревянной ложкой в другой. Перед ним стояла глубокая миска с густым горячим варевом, распространяя аппетитный аромат. Ничего особенного — жирный мясной бульон с кусками баранины и покрошенными в него лепёшками. Очень хорошо заходит с голодухи, да ещё и с мороза. Эдик бы сейчас не отказался от стакана прозрачной сорокаградусной жидкости, а ещё лучше семидесяти. Да чтобы с перцем, чтобы до самого нутра пробрало. А потом ещё в баньке пропариться. Но чего нет, того нет. Придётся обходиться доступными средствами для профилактики последствий переохлаждения. Он замахнул сразу полкружки грога и принялся за еду.

Аларок тем временем решил поделиться своими опасениями с воеводой и искал его в радостной бивачной суете. Насилу нашёл, а потом ещё целую минуту за рукав дёргал, чтобы привлечь внимание гиганта-менникайнена.

— Штерк, у Эддарда завтра дуэль… — начал магистр, но Штерк посчитал, что услышал достаточно.

— Хэй, Хирдманы! — заорал он, с лёгкостью перекрывая все остальные голоса в лагере, — У нашего тингмара поединок! Выпьем же за его удачу!

— Да-а-а-а! — в ответ раздался многоголосый торжествующий рёв. — Куннан, тингмар! Куннан Луми Ульфур! Ух! Ух! Ух! Ух!

Аларок плюнул от злости и ушёл к себе в палатку. Продолжать беседу дальше стало бессмысленно. А менникайны продолжали бесноваться, восхваляя своего предводителя. Они не разделяли тревожного состояния магистра ни в малейшей степени. Вся жизнь суровых детей гор сплошная борьба. Борьба с природными невзгодами, опасными хищниками, враждебными кланами. А битва для них — это праздник, шанс проявить собственную доблесть и отличиться перед богиней Айти Вуори. Поэтому волноваться за тингмара нет никаких причин, следует лишь возрадоваться за него. У клана Луми Ульфур самые могучие воины и непобедимый вождь-тайкури. И он порвёт в клочья любого противника, как уже делал много раз до этого. Без вариантов!

— Куннан, тингмар! — взметнувшиеся вверх рога выплеснули горячий грог на снег под ногами, — Куннан Луми Ульфур!

Эдик этого уже не слышал. Он согрелся и уснул. Не проснулся, даже когда менникайны бережно подняли его на руки, перенесли в палатку и уложили на походное одеяло. Ему снилось, как он пронзает междумирье от портала к порталу. На груди полыхает четырёхцветный знак магистра, а полчища чудовищ падают к его ногам, сражённые убийственными заклинаниями. Аркенсейл спасён, и народ спешит чествовать своего благодетеля. Годдард-Натаниэль лично вешает ему на шею широкую красную ленту с большущим орденом, украшенным драгоценными каменьями. За его спиной улыбается Воплощённый Аватар Истинного Правителя. Надменная леди Пиддэд склоняет перед ним красивую голову, признавая его заслуги. Радостные крики, музыка, сверкание фейерверков. Праздник.

Вдруг всё закончилось и погрузилось в непроглядную темноту. Словно выключателем щёлкнули в комнате, лишённой окон. Вдалеке мелькнула синяя искорка. Погасла. Снова появилась, уже ближе. К ней присоединилась вторая. Фиолетовая вспышка полыхнула лентой северного сияния и высветила абрис головы в глубоком капюшоне. Синие искры превратились в сапфировые глаза. Чёрный провал лица приблизился…

— Тебе конец! — голос Цэнхер-Нудтэя отразился в голове многократным эхом.

Синеглазый пропал, а из тьмы вынырнула жуткая морда Террибла Макгира и стальными челюстями откусила Эдику голову.

Парень зашёлся воплем ужаса, задёргался в судорогах, и проснулся весь в холодном поту.

— Ты кричал во сне, — рядом сидел Аларок.

— Кошмар привиделся, — Эдик без сил откинулся на лежанку.

— Пора подниматься, нам нужно готовиться к поединку.

Эдик застонал, прислушиваясь к собственным ощущениям. А ощущения, надо сказать, были хреновые.

— Убейте меня прямо здесь! — настолько никуда не хотелось идти.

Глава 9

Как только Эдик отошёл ото сна, он понял, что ощущает себя крайне паскудно. И это ещё легко сказано. Нос заложен. Знобит. Сухой кашель периодически сотрясает всё тело. На лбу блестят крупные капли пота. С кожи будто верхний слой сняли, обнажая нервные окончания — малейшее прикосновение вызывает крайне неприятные ощущения. Суставы выкручивает ноющая боль. Каждую мышцу ломит после вчерашней активности. Похоже, и стояние на морозе в промокшей одежде, получило закономерное продолжение.

Самочувствие не самое подходящее для поединков.

— Чего-то мне хреново, Аларок, — пожаловался учителю Эдик, усаживаясь в постели.

— Вижу, — последовал короткий ответ.

Наставник сидел у костра из магических камней, разведённом прямо внутри палатки, и что-то помешивал в котелке. Судя по запаху — травяной взвар. Зажурчала переливаемая из посуды в посуду жидкость. Аромат стал сильнее

— Ну-ка выпей, — магистр протянул ученику чашку со снадобьем.

— Что здесь, — Эдик осторожно подул на кипяток.

— Рецепт тётушки Дрины, — улыбнулся Аларок. — Пей, хуже не будет.

Ну да, действительно, троепольская знахарка уже пару раз