страхи не отпускают его, может, временно стоит прекратить играть именно в эту игру. Можно вместе подумать, сколько будут длиться страхи и что может принести Оскару достаточное ощущение безопасности сна в своей кровати.

Управление гневом

Умение разделять негативные детские эмоции может оказаться проблематичным, особенно если мы сами находимся во власти соответствующего чувства. Иногда нам сложно переносить капризы, разочарования и психи наших обожаемых детей, но умение терпеть и регулировать разочарование и обиды является важным умением, отрабатывать которое просто необходимо.

У ребенка чувство обиды усиливается во время второго года жизни по мере наращивания им навыков и потребности действовать самостоятельно. Случается, взрослые воспринимают поведение ребенка как вызов, особенно когда он ощущает невозможность реализации своего желания, например, пойти зимой на улицу без верхней одежды, но ребенок не понимает запретов и сердится на то, что его желание не исполняется.

Обычно возраст, когда дети громко заявляют о своем желании, отражает и их потребности. Понятно, что ребенок не будет специально бросать вызов взрослому, просто в этом возрасте дети знают, какое из пожеланий реально и имеет ли смысл его исполнять. Ребенок находится в стадии усвоения того, относительно чего он может принимать решения, а относительно чего нет. Выдержать детские капризы будет проще, если родитель будет знать, что его ребенок отрабатывает умение справляться со своим желанием и капризами – точно так же, как в свое время он учился делать первые шаги.

Мальчику Онни полгода. Перед дневным сном он обедает вместе с родителями. Он сыт и начинает бросать оставшиеся кусочки банана на пол. Отец говорит: «Лучше, если ты скушаешь их, а не будешь разбрасывать по сторонам». Сын не слушается, и тогда отец забирает у него тарелку с нарезанным бананом. Онни начинает сердиться и дергать себя за волосы. «Не рви на себе волосы, хоть ты и обиделся», – говорит отец, держа Онни за руку.

Онни умеет произносить всего несколько слов и, конечно, не в силах выразить всю глубину своей обиды. Вместо этого он начинает дергать себя за волосы, так как, вероятно, знает, что этим ему удастся привлечь к себе внимание родителей, или потому, что дергание себя за волосы помогает ему справиться с возникшим чувством. Отец озвучивает охватившую Онни эмоцию и не дает ему причинить себе вред.

Лилли три года. Она пристегнута в детском кресле и болтает ногами. Обувь ударяет по спинке переднего сиденья и оставляет на нем грязные следы. Сидящая рядом мама говорит ей: «Лили, золотце, сиди спокойно». Лилли слушается, но скоро забывается и начинает опять пинаться. Мама сердится и говорит: «А что я только что сказала? Перестань болтать ногами!» Однако Лилли не слушается, и тогда мама начинает ловить ее за ноги. Лилли кричит: «Ты глупая, я больше никогда не поеду с тобой в машине!»

Ребенку скучно сидеть в машине, ему хочется веселить себя хотя бы тем же болтанием ног. Трехлетке вообще не важно, пачкается ли сиденье спереди или нет – здесь понимание сути вопроса взрослым и ребенком не пересекаются. Мама пытается управлять поведением Лилли, сначала рассказав, чего бы она хотела от дочери (сиди спокойно), когда же та начинает пинаться заново, мать не задумывается о том, что Лилли надо предложить какое-нибудь отвлекающее ее от скучного сидения занятие. Мать истолковывает поведение дочери как вызов, она пытается сердиться, придать голосу суровость, но от этого Лилли еще сложнее. Она не хочет слушаться, потому что считает мать глупой, раз та только понукает ею.

В принципе мама могла бы сказать: «Не обижайся, что я тобой командую, но ведь сиденье запачкается, так что перестань. Кстати, смотри-ка, что там на улице! Это же детская площадка (можно привести в пример что угодно!) Помнишь, как мы ходили туда вчера?» В словах мамы Лилли услышала бы проговаривание ее собственных эмоций и ощущение того, что мама понимает ее обиду и что ей не нужно чувствовать стыд или вину. Мать же, переключив внимание ребенка на посторонние предметы, сможет помочь ему отвлечься от раздражающего пинания сиденья.

Пятилетний Ярмо осваивает лыжи, и это его второй раз, когда они с отцом пошли вместе кататься. Мальчик постоянно падает. Идти километр, но они не осилили еще и половины, и тут Ярмо в очередной раз валится в снег и начинает плакать, крича: «Я больше никогда в жизни не пойду кататься на лыжах! Хочу домой!» Отец говорит: «Папа видит, что тебе сложно, но ведь отнести тебя домой он не может. Давай, вставай, пойдем домой». Ярмо начинает голосить еще громче, но не предпринимает попыток подняться. Отец говорит: «Мы можем сидеть здесь столько, сколько потребуется, а потом отправимся домой. Папа приготовит тебе дома какао». «Какао? – вопрошает Ярмо, переставая плакать. – А можно еще булку?» В ответ он слышит, что ему сделают и бутерброд, если потребуется, только сначала нужно вернуться домой.

Катание на лыжах оказывается для Ярмо сложным, тем более нужно пройти целый километр. Отец на словах демонстрирует понимание, но чувствуется, что он немного раздражен поведением сына, все-таки ему хочется, чтобы Ярмо научился кататься, а для этого ему нужно предпринять чуть больше усилий, чем он может.

Отцу удается придумать для сына награду, чтобы мотивировать его желание дойти до дома (какао), к счастью, мальчику этого оказывается достаточно, хотя он пытается поднять ставки (булка). Отец выбирает оптимальное угощение (бутерброд), с которым Ярмо согласен. Они оба достигли желаемого: Ярмо осиливает остаток пути и получает в награду бутерброд.

В этих примерах взаимодействия взрослые выбрали такую модель поведения, которая позволила облегчить состояние их детей. Так происходит не всегда. Случается, что дети оказываются во власти таких сильных чувств, что ни первая, ни последующие попытки успокоить ребенка, взять его под контроль, как-то сдержать или ограничить не только не приводят к желаемому результату, но и вызывают взрыв эмоций. Родители также могут оказаться в не подходящем для спокойного разговора состоянии; в итоге настроение ребенка лишь усугубляет нервозность, и взрослый утрачивает окончательный контроль над собой.