зачем ставать лагерем у ворот, если можно провести ночь под крышей.

Эгрегия смущало лишь то, что ночью ворота полисов закрываются. А еще трофеи – словно груз вины отягощал их путь. Ведь это вещи данаев, было бы странно продавать их в полисе.

– Это Горло, – сказал Эгрегий, указывая на восток.

Говорил он для Хенельги, ведь степняк сам знает свои земли.

В темноте едва ли что разглядишь. Лишь блеск моря, развалившегося в своем ложе на востоке. Вода отражала свет звезд, но волны смешивали его и придавали особый, призрачный вид. Позади шумел лес, в котором пробирался через камни и песок Тенед.

Образы порожденные скорее воображением, чем глазами.

Сам Каллиполь предстал в образе алых всполохов. На сторожевых башнях горел огонь.

Башни располагались дальше от моря. Лишь утром, когда чужаки все же встали на привал, они увидели, что сторожевые башни – это опорные пункты в миле от Каллиполя.

Круг из тына вокруг башни, в которой десяток воинов. Эти сторожки должны были предупредить полис о появлении кочевников. Сами коневоды не слишком опасны для стен, но они могут удушить Каллиполь, лишив его пищи, рабов, воды.

Вокруг разбросаны многочисленные фермы, похожие больше на укрепления. О них рассказывал данай, взявший их в плен вечность тому назад. Рабам приходится трудиться в поле, не снимая кандалов, а на ночь их все равно запирают в подвале сторожевой башни.

Против орды варваров эти хозяйства не могли устоять. Рассчитывали на помощь из города. Что не всегда возможно, особенно, если в набеге будет участвовать больше сотни всадников.

В былые времена и гирцийцы жили так же. Все сменилось, когда писанный закон стал сильнее закона меча.

– Это Каллиполь! – воскликнул Эгрегий, заметивший огонь на башне.

Он тут же поспешил на огонь, словно мотылек. Не видя самого полиса, Эгрегий уже представлял его: кирпичные стены домов, саманные хижины рипенов, проживавших в городе, один или два храма с яркими фронтонами; посреди на площади будет фонтан, а перед ним возвышение для ораторов, для судей и тому подобное. Данаев будет меньшинство, но именно они будут бродить по площади.

Чужаки же смогут скрыться в районах рипенов, коих в городе намного больше, чем колонистов.

Стрела ударила перед Эгрегием, заставив его прирасти к земле. Почва приняла тяжелый удар стрелы, ответив глубоким вздохом.

Эгрегий уставился на стрелу перед собой, проследил за направлением, откуда она пришла. Стрелял степняк, что спас их. Лук он держал в расслабленной руке.

– Туда нельзя, идите за мной.

– Почему?

– Идите за мной.

Поняв, что словами ничего не добиться, степняк медленно вынул стрелу из горита. Эта стрела имела тупой наконечник, видать, он не хотел убивать добычу.

– Я думал, ты вел нас в Каллиполь.

– Вы не данаи, зачем вам туда, – пожал он плечами и повторил: – идите за мной.

– Думаю, лучше послушаться, – сказала Хенельга. – Я не успела увидеть, как он достал лук и выстрелил.

– Я давно следил за вами, – добавил степняк, убирая стрелу. – Вы мне подходите.

– Для чего подходим?

– Вас ждет великая честь. Чужакам редко оказывают такое почтение. За мной. Стрелу подберите.

– Может, он ведет к своему царю? – предположила Хенельга.

Степняк убрал лук и пошел прочь от огня на башне. Он не сомневался, что чужаки последуют за ним. Так и произошло.

Шли всю ночь. На востоке загорались все новые огни, указывающие положение башен. Эгрегий успел насчитать их с десяток. И лишь с восходом солнца он смог увидеть, что это были не башни города.

Укрепления из дерева, почти нет камня. Вокруг сновали люди, собиравшиеся патрулировать окрестности. Чужак спустились в овраг, чтобы переждать. Но перед этим степняк показал им Каллиполь.

С возвышенности путники разглядели каменные зубцы стен, пару башен и небольшие ворота. Часть стен потемнела от сажи, деревянные парапеты почти везде обрушились. За стеной возвышались черепичные крыши, не так много, как представлялось чужестранцам. Среди черепичных крыш зияли дыры – то ли там не было строений, то ли они давно обрушились.

К полису вела только одна дорога. Грунтовка, которую наверняка размывало зимними дождями. Западная дорога, связывая хору с полисом. В степи читались многочисленные тропки, по которым с рассветом появились люди. Не так много, как могло быть.

Большинство башен располагалась на равном расстоянии от стен. На севере виднелись развалины, от каменного строения мало что осталось. Местные уже начали растаскивать камень. Вокруг развалин читались следы межи – границы участков. Там находились поля, которые давно заброшены.

Снаружи город представлял собой не лучший вид. Внутри он наверняка еще хуже.

– Это Каллиполь, – сказал зачем-то степняк.

– Вижу.

Эгрегий насупился, словно вид этого города оскорбил его.

На востоке, на границе земли и моря поднимался дым. Там гавань. О верфях можно не заикаться, но мастерские в порту должны быть. Море за полисом было пустынно, если не считать десятка белых парусов, принадлежащих рыбакам.

Торговых кораблей не видать.

– Почему он так выглядит? – спросила Хенельга.

Степняк пожал плечами, сказал, что всегда таким был. Для него «всегда», означало не такой уж большой промежуток времени.

Данаи пытались прорваться в чужую землю, принести свою культуру варварам. Точнее, просто поработить их. И была бы степь завалена черепками, оливковыми косточками, везде рос бы лавр. Сухие земли намеревались перепахать, а Тенед выдоить, распределяя его богатство по ирригационным каналам.

Степь оттеснила данаев к морю, выделив им небольшой пятачок земли на мысу. Ровно столько, чтобы они могли обороняться от небольших разбойничьих шаек.

У этой земли не может быть хозяев, но есть люди, что знают ее повадки и могут воспользоваться ее богатствами.

– Переждем внизу день, – сказал степняк. – Ночь продолжим идти.

По мысли Эгрегия им предстояло идти две ночи, прежде чем полис останется за спиной.

– Я валюсь с ног, не проблема просидеть, – сказал Эгрегий, следуя за степняком.

Хенельга не озвучила, но решила, что попытается расспросить аборигена о быколюдях и Скирте. Целый день без активности он не