Чтобы она отдалась мне не потому, что этого требует контракт, а потому, что она сама этого хочет, потому что просто не может удержаться.

Это глупое, романтическое представление. Но именно оно заполняет мою голову, когда я откидываюсь на подушки, отставляю бокал в сторону и отдаюсь ощущениям, когда рука гладит мой член, представляя все способы, которыми я могу доставить удовольствие своей новой невесте — и то, что она может сделать со мной.

Этого недостаточно. Я хочу ее рот, жар ее тела, а скользких, цепких движений моей руки недостаточно, чтобы повторить это удовольствие. Но этого достаточно, чтобы я кончил, и когда я представляю, как полные мягкие губы Марики скользят к основанию моего члена, как ее влажные голубые глаза смотрят на меня, когда она впервые берет меня в горло, я извергаюсь со стоном, который содрогается до самых пальцев ног, когда моя горячая сперма проливается на мою руку.

— Блядь… — простонал я, моя рука судорожно обхватывает член, выдавливая импульс за импульсом сперму из моего ноющего ствола, а я представляю, как она проникает в ее горло, на ее язык, выплескивается между ее губами, когда она не может проглотить все это. Это не так приятно, как было бы в реальности. Однако фантазия все равно делает это лучше, чем любой другой раз, когда я дрочил в последнее время.

Я долго лежал так, пока дымка похоти не рассеялась, мой размякший член все еще был в кулаке, а сперма остывала на моей коже. Я смотрю вниз, чувствуя некую усталую иронию по поводу всего этого, в любую другую ночь я бы имел здесь женщину в постели со мной, а не трахал бы свою собственную руку, как подросток. Но сегодня я хотел только Марику.

Когда мы произнесем наши клятвы, это будет только она. Я не намерен быть неверным мужем. И я надеюсь, что мы оба понравимся друг другу настолько, что это не будет тяготить меня.

Сейчас, насколько я понимаю, наша брачная ночь не может наступить достаточно быстро.

10

МАРИКА

Утро нашей свадьбы пасмурное и моросящее, что вполне соответствует моему настроению.

— Дождь в день свадьбы — плохая примета, верно? — Спрашиваю я Лилиану, пока она достает из шкафа мое платье, и она одаривает меня небольшой натянутой улыбкой.

— Просто старое суеверие, — успокаивает она меня, но я вижу, что она тоже смотрит в окно, на сгущающуюся морось и туман, нависший над территорией особняка.

Она садится за мой стол и тянется за кусочком фрукта с принесенного подноса с завтраком. Церемония в час, а я уже проспала до десяти, так что времени на подготовку у нас не так уж и много.

— Я скучаю по мимозам, — смеясь, говорит она, делая одну и подталкивая ее ко мне. — Я не особо возражала против беременности, но не могу дождаться, когда снова смогу выпить, когда появится ребенок.

Мне удается слабо улыбнуться, но при упоминании о ребенке мой желудок скручивает до такой степени, что я не могу проглотить ни кусочка еды. Я принимаю противозачаточные средства, на которых настоял Николай, и уже достаточно давно, чтобы не было никаких проблем, но я хорошо знаю, что всегда есть шанс, что они не сработают. А если я забеременею от Тео…

Этого не случится, говорю я себе, давясь кусочком тоста, не желая, чтобы Лилиана видела, как я волнуюсь. Я уверена, что единственный способ пройти через это, притвориться, что все в порядке, пока все не закончится. Если я позволю себе задуматься о реальности всего этого, то могу упасть в обморок на полпути к алтарю.

В дверь стучат, и Лилиана хмурится, глядя на нее. Я начинаю вставать, но тут слышу голос, доносящийся с другой стороны.

— Марика? Могу я с тобой поговорить?

Это Адрик. Мой желудок мгновенно сжимается, и я смотрю на Лилиану. Слава богу, она уже знает, думаю я, и внутри меня вспыхивает паника. Если бы она не знала, мне пришлось бы чертовски трудно, объясняя, почему он оказался снаружи.

Именно поэтому я рада, что он останется здесь, а я пойду к Тео. Я не могу доверить Адрику свои эмоции и вижу необходимость в том, чтобы он пока притворялся, будто у нас нет связи.

Я встаю, чуть плотнее завязывая шелковый халат.

— Я разберусь с этим, — говорю я Лилиане, которая с беспокойством поджимает губы.

— Ты уверена, Марика? Я могу сказать ему, что ты занята…

— Будет лучше, если я поговорю с ним, — быстро говорю я ей. Она не выглядит полностью убежденной, но кивает.

Я быстро иду к двери, выхожу и закрываю ее за собой. Я замечаю, как взгляд Адрика мгновенно перебегает на меня, принимая тонкий халат, и внезапно чувствую себя недостаточно одетой. Было бы слишком легко, если бы мы скрылись в другой комнате, и его руки оказались бы под халатом, а он…

Я отмахнулась от этой мысли.

— Адрик, ты не можешь быть здесь сегодня, — говорю я ему тихим голосом. — Мне нужно готовиться к свадьбе. И я знаю, что ты чувствуешь…

— А ты? — Спрашивает он, его голос резок. — Что чувствуешь ты? Ты хоть представляешь, как это тяжело, Марика, думать о том, что ты идешь в чертову церковь, чтобы произнести ему клятвы, и что ты будешь в его постели сегодня ночью…

— Я должна это сделать! — Я смотрю на него, и в моем голосе звучит разочарование. — Я должна идти и давать обещания, которые я не намерена выполнять, Адрик. Я должна трахаться с мужчиной, в чьей постели я не хочу оказаться. Я должна стать его женой, пока все это не закончится. Думаешь, что-то из этого легче, чем стоять и знать, что это происходит? Потому что если ты…

— Ты знаешь, каким беспомощным я себя чувствую? — Его голос звучит неровно. — Я могу вытащить нас из этого, Марика, а ты не даешь мне…

— Это не стоит риска…

— Для меня стоит! — Его голос повышается, и я поднимаю руку, закрывая ему рот, и с тревогой смотрю в