в том, что она сама идет в качестве бесправного приложения к этому контракту и, фактически, является собственностью его владельца со всеми вытекающими.

На рудники не хотелось совершенно, а потому она выбрала, как тогда ей казалось, меньшее зло.

Она прекрасно понимала, конечно, что теперь вероятность попасть в бордель для неё становится совсем ненулевой, но тут ей повезло.

Видимо, та контора, которая так качественно избавила её от документов и надежд на будущее, работала в тесном взаимодействии с доблестными стражами порядка и миграционного законодательства.

Иначе, чем объяснить то, что её контракт был продан почтеннейшему доктору Клюгер?

Видимо, ушлые работорговцы смогли получить свой небольшой бонус и за то, что у неё было медицинское образование.

И насчёт везения. Эви быстро убедилась в том, что везение то у неё оказалось достаточно относительным.

Она попала в качестве прислуги в семью Клюгеров. Кроме того, подразумевалось, что она будет ассистировать главе семьи, господину Альберту Клюгеру в проводимых им операциях в качестве операционной сестры. Соответствующее образование то у неё было, всё таки.

А этот самый глава семьи, уже довольно пожилой Альберт, невзирая на груз прожитых лет интерес к женскому полу таки сохранил.

И, следует отметить, предполагал использовать Эви ещё и в качестве совершенно бесплатной и безотказной, вследствие её рабского статуса, любовницы.

Но тут его сексуальные мечты вошли в жестокое противоречие с действительностью.

Его супруга, почтенная Марта Жозефина Клюгер (в девичестве Штюрвегер) была категорически против. То есть совсем. Не взирая на то, что сама была безнадёжно фригидна.

Она рьяно взялась блюсти моральный облик супруга, так как помимо того, что обладала ужасным характером, который с годами становился всё ужаснее и ужаснее, была ещё и ревнива до чрезвычайности.

Картина была бы не полной, если бы мы не упомянули о её отвисших щеках, тройном подбородке и неохватной заднице.

Таким образом, все поползновения со стороны господина Клюге пресекались его авторитарной супругой в самом зародыше и Эви пока избегала сексуальных контактов с любвеобильным медиком.

Но, после каждой попытки по овладению её телом, предпринимаемой неугомонным Альбертом, госпожа Марта наказывала Эви за безнравственное, как она изволила выражаться, поведение.

Наказание тоже было классическим. Госпожа Марта, как опытный палач, раскладывала Эми на лавке, попой кверху, и на глазах у блудливого супруга от души угощала девушку розгами, тщательно вымоченными в солоноватой воде.

Прямо скажем, удовольствие ниже среднего.

Госпожа Марта настаивала на том, что бы Альберт непременно присутствовал при экзекуции. Тот был совершенно не против, либо потому, что для него это был единственный способ насладиться видом обнаженной попы своей ассистентки, либо просто потому, что он был латентным садо-мазохистом.

Вот такая вот история, да…

— А что это они, даже отпустили тебя танцевать? — поинтересовался я.

— Они хотят выглядеть, как говорит Марта, прогрессивными гуманистами, исповедующими инклюзивность, борющимися за разнообразие и права угнетаемых меньшинств…

— Понятно, — ухмыльнулся я, — а от меня ты чего хочешь? — в общих чертах я представлял, о чём сейчас мечтает Эви, и мечты её были, я так думаю, совсем не о сексе.

— Я… — она опустила глаза и особенно плотно прижалась к моему бедру низом живота, — спаси меня.

— Спасти тебя… — подумал я про себя, — наверное, учитывая то, что у тебя над головой написано «целитель», это может иметь смысл, — вслух же сказал:

— Я тронут твоей историей, тебе действительно нужно помочь, — и тут же словил благодарный взгляд и ощутил, как она, не прерывая движения, умудрилась сжать мою ногу своими бёдрами, — но мне нужно немного поразмыслить… Вы долго тут предполагаете оставаться?

— Не меньше недели, — выдохнула Эви, и опять подняла на меня свои огромные влажные глаза, — так ты поможешь мне?

— Да, помогу, — пообещал я, — и да, если вдруг рядом с тобой появится из ниоткуда странное, похожее на кота животное с двумя добавочными руками, то не пугайся.

— Какое животное? — спросила она, и глаза её, как мне показалось, распахнулись ещё шире, хотя я прекрасно знаю, что это физически невозможно…

— Увидишь, — улыбнулся я.

Музыка стихла, и я отвёл Эви к одному из столиков, стоявших в непосредственной близости от места, где расположились её теперешние владельцы.

И двинулся к своим. Только вот, по мере приближения к тому месту, где я оставил ребят, у меня крепло чувство, что сейчас мне опять предстоит слегка подраться.

1Headhunter — так обычно называют рекрутёров, а вот буквальный перевод этого слова с английского, это «охотник за головами».

Глава 19

Продолжаем развлекаться

Увидев, что прямо перед Истер стоит и вызывающе кривляется какой-то вертлявый тип, я, в общем-то, и не удивился особо. Нас продолжали пробовать на прочность.

Пригляделся. Над головой наглеца я разглядел цифру «17» и надпись, кратко характеризующая это существо: «Роберт Клюев, бретёр».

— Опять бретёр… Он что, Истер на дуэль там вызвать пытается? — раздражённо подумал я, ускоряя шаг.

— Ты, шлюха! — донёсся до моего слуха визг этого самого Клюева.

— Ага, — пронеслась в моей голове мысль, — нарывается, придурок… Ну, ладно, пусть нарывается. Я уже иду…

Тут Серёга, хоть и не боец, благородно попытался заслонить Истер от этого агрессивного хама. Но хам, чувствуя, вероятно, его неуверенность, грубо толкнул моего товарища в плечо, отодвигая в сторону, и продолжил орать дурниной и брызгать слюной.

А вопли его сводились к обвинениям Истер в том, что она украла те драгоценности, кои сейчас были на ней. Интересно, однако…

Вокруг быстро собралась группа высокородных зевак. Дело принимало такой оборот, что придется мне, скорее всего, опять выходить в круг.

Я уже не так опасался этого, как в первый раз, но всё равно, большого удовольствия мне дуэли не доставляли. Клоунада, как есть… Жалкая клоунада.

Первым делом, приблизившись к демонстративно истерящему бретёру, я взял его сзади за воротник, и что было сил дёрнул назад и немного вниз, не забыв подставить ногу ему под пятки.

Поток сквернословия, до этого непрерывно изливавшийся из ротового отверстия этого мерзавца, мгновенно прекратился, ненадолго сменившись придушенным хрипом. А потом этот персонаж свалился на пол, сильно приложившись затылком о крепкое дерево паркетной плитки.

Но, похоже, череп у него был отлит из чугуна, так как он не обратил на это никакого внимания, а на паркете осталась небольшая вмятина.

Напротив, на его неприятном лице расцвела не менее неприятная ухмылка. Он не спеша поднялся, отряхнулся и процедил мне в лицо:

— Твоя шлюха украла украшение у приличных людей, а ты… — больше сказать он ничего не успел.

Того, что он сказал, мне вполне хватило. Удар правой получился, ну, просто, на загляденье. По груше не всегда так удачно удаётся попасть, а тут… В общем, я был доволен собой.

Зубы и брызги кровавой юшки разлетелись веером, и, по странной случайности, ни на кого не попали.

Я был спокоен, так как вокруг находилось достаточно много народу, чьё внимание было и так направлено на нас.

Поэтому происшедшее теперь очень трудно толковать иначе, нежели намеренное оскорбление моей дамы со стороны этого недоумка.

А недоумок, кстати, в очередной раз поднялся с паркета и уставился на меня. Теперь в его взгляде самодовольства, равно как и глумливого веселья, не наблюдалось.

Он смотрел на меня, как смотрят в прорезь прицела.

Мой удар вполне можно было расценить, как пощёчину — общепринятое ритуальное действие, означающее вызов на дуэль, а потому я не очень то и удивился, когда Роберт Клюев, утерев окровавленные губы прошамкал:

— Дуэль, шерес пол-шаса фо дфоре. Шпахи. То смерти.

Да, теперь дантисты озолотятся, ну, в том случае, разумеется, если этот хлыщ сегодня скоропостижно не скончается. От естественных причин, хе-хе.

— Твой Робертик, мне кажется, несколько перестарался, — флегматично прокомментировал происходящее Пётр Сергеевич, — ты разве приказывала ему затеять дуэль?

— Да, а разве это было нежелательно? — искренне удивилась Василиса Родионовна.

— Ну, — глубокомысленно хмыкнул господин Овечкин, — мне-то, собственно, всё-равно…

— Серж, тогда к чему все эти твои вопросы? — перешла в атаку госпожа Овечкина, — сейчас Робертик убьёт этого несносного Антонова, который приносит тебе сплошные беспокойства, и всё будет хорошо… Разве не этого ты хотел?

— А ты уверена, что у твоего Робертика хватит сноровки, чтобы