И не могу взять.

Мне уже не хочется ни есть, ни пить. Я сижу за опустевшимстолом, глядя на остывающее мясо и пиво, упрямо держащее пенную шапку.

— Можно присесть?

Поднимаю голову — возле столика эффектная черноволосаядевушка. Высокая, стройная, длинноногая, красивая. Как большинство женщин вДиптауне, понятное дело…

Вечный поиск приключений…

— Можно, — отвечаю я.

Глубина-глубина, я не твой…

Я стянул шлем. Посмотрел на экран — девушка продолжаластоять, будто ожидая ещё какого-то ответа.

Действительно хорошая работа дизайнера, она не утратилаиндивидуальности и без наложенного глубиной макияжа.

— Вика, выход, — сказал я.

«Точно?»

— Утихни.

Картинка на экране исчезла.

— Завершение работы, — приказал я, поднялся. Глянул на часы— без пяти семь.

Настоящая Вика, похоже, ещё спит. Я стащил комбинезон,бросил на кресло. Прилёг на диванчик, стянув на себя плед… видимо, Вика свечера приготовила, на случай, если приду и лягу спать здесь…

В голове был полный сумбур.

Ромка мёртв.

По Диптауну бродят люди с оружием, убивающим по-настоящему.

Информация, в которой ключ ко всему — в руках паренька, скоторым я полгода работал рядом. Но добыть её столь же просто, как если быдискета с файлом валялась на поверхности Луны.

Слишком многое случилось за сутки. Такое бурное начало несулит ничего хорошего. Это насмешка судьбы.

Мне будто разом вручили все замки, которые необходимоотпереть. И забыли сущую малость — ключи.

Конечно, любой ключ можно подобрать. Было бы время.

Но времени как раз всегда не хватает…

Я закрыл глаза, проваливаясь в тот тяжёлый, рваный сон, чтоприходит лишь под утро после бессонной ночи.

…Левая стена — синий лёд.

Правая стена — алый огонь.

Но на этот раз я не блуждаю в тумане. Я начинаю путь, ужестоя перед пропастью.

«Как будем строить, вдоль иль поперёк?» — вопрошал персонажстарой басни…

Мост натянут вдоль пропасти. Это как раз самое неприятное. Истены изо льда и огня не помогут… наоборот.

Проверено, и неоднократно.

Оглядываюсь — вдруг нежданный попутчик вновь окажется рядом.

Нет. Никого нет. За спиной лишь туман.

Странные они, эти сны о мосте над пропастью… Сны, в которыхвсегда понимаешь, что спишь. Сны, в которых помнишь прежние сны.

И ещё — в них нет той чудесной власти над происходящим,которую даёт лишь сон. Я не могу взмыть в воздух и перепрыгнуть пропасть, одниммахом перенестись к тусклому огоньку вдали.

Впрочем… есть одна вещь, которую я ещё не пробовал делать…

— Глубина-глубина, я не твой, — шепчу я.

Вначале мне кажется, что ничего не происходит. Всё-таки сон— не виртуальный мир.

Потом пространство немного меняется.

В нём будто появляется лёгкий намёк на нереальность.Лепестки огня шевелятся уже не столь прихотливо, примёрзшие к ледяной стенетела грубеют, обращаются в припорошенные инеем силуэты.

Теперь я стою перед узким каньоном, прорубленным ударомчудовищного лезвия. Лезвия, что обратило левую стену в лёд, а правую в огонь…

Я даже улыбаюсь во сне, занося ногу над пропастью. Теперь —никаких проблем. Что стоит пройти по меловой черте на асфальте? Когда жизньстановится мультфильмом, мы можем творить чудеса…

Вот только его больше нет, нитяного моста над пропастью.Когда исчезла реальность, исчез и он. Моста — нет, а пропасть — есть…

И падая вниз, я с криком хватаюсь за левую стену.

Холод вцепляется в ладони, пронизывает руки. Я чувствую, какстынет кровь, разрывая сосуды, слышу, как похрустывают ставшие ломкими кости,вижу, как обрастает инеем кожа…

Потом руки ломаются в локтях.

Потом я падаю вниз, прилипая к стене, срываясь…

И путь мой отмечают кровавые клочья на синей стене…

— Леонид!

Я открыл глаза. Втянул воздух — жадно, взахлёб. Во сне я ужене мог дышать. От боли, от ужаса, от бесконечного крика.

Всё-таки стена огня гораздо гуманнее.

— Лёня, что с тобой? — Вика присела рядом. Она, наверное,уже собиралась уходить на работу. В костюме, и губы подкрашены, и даже на ногахтуфли…

— Я кричал? — спросил я, садясь на диване.

— Ещё как кричал. Будто тебя резали на части.

В её глазах был настоящий испуг.

Есть с чего напугаться, пожалуй. Я ещё помнил свойсобственный крик.

— Сон, — сказал я. — Мне приснился страшный сон.

— Про мост над пропастью?

— Угу.

Я рассказывал ей два своих первых сна о ледяной и огненнойстене. Не то чтобы они меня сразу поразили — у любого, регулярно пользующегосядип-программой, бывают яркие и сюжетные сны. Меня поразило повторение одного итого же сюжета.

Но когда Вика заметила, что регулярные и однотипные кошмары— признак дип-психоза, я перестал делиться с ней снами.

— Уже третий раз. — Вика немного напряжённо засмеялась.

Если бы третий…

— Ты не слишком много времени проводишь в глубине?

— Не больше других, — почти честно говорю я.

— Лёня, «не больше других» — это ответ алкоголика на вопрос,не много ли он пьёт. Как вчера посидел с друзьями?

— Нормально… очень занятно было.

— А вернувшись, полез в виртуальность?

— Да… ненадолго. Обещал кое-что сделать.

Вика кивнула, поднимаясь.

— Мне это не очень нравится, Лёня. Я бы заподозриладип-психоз… не будь ты дайвером.

— Может быть, я первый дайвер, который потерял иммунитет кглубине…

— О… — Вика засмеялась. — Тогда меня ждёт блистательнаянаучная карьера! Такой уникальный случай, да ещё под боком… временами подбоком… Я пойду, Лёня, уже и так опаздываю изрядно.