Мужчина тихо усмехнулся.

- Я не умираю, фройляйн, а удар лишь повредил мягкие ткани. Так что скоро я буду в управление. Расследование нельзя останавливать. Приём у посла через три дня, мы должны там быть. Согласитесь ли вы стать моей спутницей, фройляйн?

Вдох-выдох! Спокойно, Ольга, желание побиться головой об стену не достойно великой княжны!

- Если продолжите в таком духе, вашей единственной спутницей станет костлявая женщина с косой! Что за безрассудство?! Даже если рана не столь опасная, ваш организм должен восстановиться!

- Три дня мне достаточно...

- Конечно, достаточно! - взвилась я: - Но дома или в больнице, в закрытой палате, под просмотром доктора и сиделок!

Он резко запрокинул голову и оскалился:

- Хорошеньких сиделок?

Я могла возмутиться, но юношество с Марго и Инес сделало своё дело. Бросив на Виена скептический взор, я парировала:

- Вы настолько в себе уверены?

Столичный инквизитор, однако, мой взгляд выдержал:

- А вы рискнёте проверить и побыть сиделкой?

Э-э-э?!

Ничего не понимаю. Это была попытка унизить или заигрывание? А если Виена по голове хорошенько ударили?.. Свихнувшийся инквизитор - горе Руаля!

Он неожиданно засмеялся:

- Матерь богов, фройляйн, я хотел серьёзно поговорить с вами наедине, почти допросить! А получается... какой-то бред.

На меня словно ушат холодной воды вылили. У трактира, в панике, я дала Ресе полную свободу, а превращение хорька в матерую собаку только слепой мог не заметить. Не говоря уж о том, как мы нашли Виена и узнали, что ему грозит опасность.

Инквизитор внимательно следил за мной, как будто бы читал мысли.

- Я вижу, вы догадались, фройляйн. Что за чудовище ваш хорёк? Та самая способность от языческих корней?

- Я не могу рассказать.

- Простите?..

Посильнее закуталась в одеяло. Я действительно не могла. Либо пытки, либо... так.

- Вы правы про моё языческой наследство, но говорить я не имею право. Это не шутка, ваше преосвященство. Реса не опасна для валессцев, не беспокойтесь. Но открыть тайну я могу разве что будущему мужу. И то - если получу согласие на клятву верности.

- Фройляйн, не нужно игр. Я должен обо всём, что касается безопасности моей страны, - раздражённо произнёс он, подавшись ко мне. Но в ответ я пожала плечами.

- Я ничего не скажу. Вы можете пытать меня или выслать из страны. Это всё.

Кажется, он с трудом удержался от того, чтобы не отхлестать меня по щекам. Скулы заострились, но вопреки ожиданиям, я не напугалась. Наоборот, в душе вдруг возникла необыкновенная, тёплая уверенность - это мужчина не причинит мне боль. Не причинит, и всё тут.

- Что ж, значит, мне придётся стать вашим мужем, - он задумчиво потёр покрасневшие глаза.

Против воли у меня вырвался нервный смешок.

- Боже, какие жертвы на благо Валессы!

Виен глянул меня так, что я интуитивно поняла - сейчас что-то будет...

Лёгкий, почти дружеский допрос продолжался уже больше часа - и надо сказать, безуспешно. Впрочем, ребята мне совсем не мешали. Наморщив лоб, я читала пятую подряд статью о Чернобоге. По факту, Чернобог не входил в число официальных языческих покровителей, однако... Северных Княжеств было много. Настолько много, что список их, если верить хроникам, прокатился через весь тронный зал.

Чернобога я выбрала за нехорошую тёмную сущность. В источниках то и дело встречались записи про одержимых, получивших дар Чернобога. Дескать, один в нечисть по ночам превращался, другой словом злым проклинал, третий... а третий людей за собой вёл, как пастух овец. На этом месте я вообще перестала слушать мужчин. Кажется, наш маньяк и вправду язычник, посвящённый Чернобогу. Только Чернобог мог одарить поистине хитрым, опасным даром, и хроники были тому подтверждением.

Отодвинув книгу, я потёрла уставшие от мелкого почерка глаза. Хорошо хоть, что талмуд был написан на имперском, и мне не пришлось тратить время на перевод.

Итак, Чернобог. В Империи язычника с таким даром сразу вносили в особый перечень. Либо тайная канцелярия следила за ним, либо вербовала с детства, дабы силу в помощь обратить. Но в Валессе никто не разбирался в языческих богах. Вполне возможно, что посвящение записывали со слов родителей и не разбирались более. Я машинально закусила губу. Есть ли маньяк в официальных списках или же его рождение скрыли?.. А может, это беглец из Империи? Мистислав должен знать, но едва ли он ответит на валесское письмо. Значит, мне нужно написать Марго...

"А напиши лучше Коссе! - вдруг выдала Реса. - Твои братья тоже не лыком шиты, и наверняка за почтой Марго следить будут! А Коссу им в голову подозревать не придёт. Опять же, с Марго она обязательно письмом поделится, и совета у неё можно спросить!"

- Точно! - воскликнула я от избытка эмоций. Реса - ты гений!

- Точно - это то, что ты связана с маньяком? - иронично уточнил Ролан, сидевший на подоконнике. Я смутилась, осознав, что в размышлениях совершенно потеряла нить разговора. Но даже смущение не остановило меня. Попросив самописное перо и бумагу, я принялась за письмо.

Два тяжёлых вздоха были мне ответом. Увы, я не прониклась. Они больше часа мучили меня вопросами про Ресу, перехватив (не иначе, как воздушно-капельным путём) инициативу у Виена. В конце концов, я перестала обращать на них внимания.

- Кому хоть пишешь? - Астер наклонился ко мне, но был безжалостно отогнан: - Ноту протеста вашему императору?

- Почти угадал, - в тон ему отозвалась я, - язычнице, Моране посвящённой. Мол, обижают меня нави заморские, помоги, дорогая тётушка, пошли на их головы проклятия страшные! Силу мужскую забери да одному язык развяжи, а второму завяжи...

Забавно, но они не сразу поняли, что я шучу! Даже вздрогнули одновременно, вызвав у меня истерической смешок. Эх, как я раньше своё языческое наследство недооценивала!

- Я сейчас одной недо-язычнице сам что-нибудь завяжу да привяжу и ещё бантик оставлю! - надувшись, бросил злой Астер.

Подняла руки вверх, прося пощады. И вообще, странные они, право слово! Меня пытаются расколоть, как орешек, а про себя забыли.

- Я пишу жене брата. Она язычница, студентка нашей академии, и должна знать больше о Чернобоге. У братца бы ещё спросить... но никак, - это было самое обидное. С Мистиславом мы всегда дружили, и про Коссу он мне рассказал самой первой. Мол, что влюбился в княжну замужнюю, языческую и волком выть готов.

А теперь мы по разные стороны...

Стало так тоскливо, что я побыстрее дописала письмо и отдала ласточке-Ресе, опустившейся на подоконник.

- Голубиная почта? - недоумённо спросил Ролан, провожая ласточку взглядом. Астер тоже покосился на меня с явным непониманием.