— Ну а вы кто такой?

— Да как вам сказать, я ему что-то вроде родственника,нечто вроде члена семьи, правда по браку.

— Вы родственник его жены?

— Да.

— Ее отец?

— Отец?! Как бы не так! Я ее дед.

Ева Реймонд вытаращила на него глаза.

— Боже мой, но вы совершенно не похожи на чьего-тодедушку!

— Я не чувствую себя стариком, — гордо объявилГрэмпс. — Я ведь езжу то туда то сюда, и не так уж много возможностей уменя было праздновать свой день рождения, может быть, поэтому я и не ощущаю своихлет. Ни ликеры, ни дни рождения — ничто на меня не действует. А ведь есть люди,на которых и то и другое действует так, что они наживают кучу проблем. А я — ясовсем не такой.

Она одобрительно взглянула на него.

— Да, вы правы, некоторых людей старость, похоже,обходит стороной. А в, вас, похоже, жизнь так и кипит. Вы, наверное, хотитепоговорить с ним после того, как он освободится?

— Нет, не совсем. Просто я хочу подбросить его домой.

— Может, вы мне скажете, кто там у него в кабинете?

— Да вообще-то мог бы сказать, — протянул Грэмпс.

— Ну так как же? Грэмпс ухмыльнулся.

— Может быть, вы мне скажете, почему на самом деле онхотел вас увидеть?

— Вы думаете, я знаю? Ну правда, я не знаю, зачем емупонадобилось со мной поговорить, но мне бы ужасно хотелось это узнать. Господи,я же уверена, что там, у него в кабинете, целая компания.

Некоторое время она внимательно смотрела на него, затемуверенно произнесла:

— Харви Стэнвуд.

— А вы знакомы со Стэнвудом?

— Да, конечно.

— И хорошо его знаете?

— Достаточно хорошо. Грэмпс пыхнул трубкой.

— Может быть, поэтому он вас и пригласил сюда.

— Может быть. Но чем я могу ему помочь? Я свободная,белая, совершеннолетняя женщина. И могу поступать так, как мне хочется. У наснет закона, запрещающего девушке иметь приятеля и проводить с ним свободноевремя.

— Тут я с вами не спорю, — хмыкнул Грэмпс.

— А Харви действительно здесь?

— Да не стоит так волноваться из-за этого,деточка, — произнес Грэмпс. — Вы лучше сядьте ко мне поближе, чтобынас не могли услышать в кабинете.

Она пересела на соседний стул.

— Ну вот и чудесно, — сказал Грэмпс. — ХарвиСтэнвуд действительно сейчас в кабинете прокурора. И если уж вы хотите узнатьмое мнение, то вид у него достаточно бледный.

Ева Реймонд попыталась вздохнуть, но у нее перехватило горло.

— Я хочу войти туда, и немедленно.

— Я бы на вашем месте этого не делал.

— Почему же?

— А все это будет выглядеть так, будто вы боитесь,чтобы ваш приятель не ляпнул чего-нибудь, — заявил Грэмпс. — Почемубы ему самому не позаботиться о себе. Ему ведь не в чем признаваться, не такли?

— Нет, конечно же нет.

— А для чего окружному прокурору понадобилось еговидеть?

— Не знаю. Сама хотела бы это знать.

— Может быть, его интересует что-то, связанное сфинансовыми операциями?

— Может быть, — сказала она без особой уверенностив голосе.

— Что могло заставить Стэнвуда пойти наубийство? — без обиняков спросил Грэмпс.

Она вскочила при этих словах так, как будто он коснулся еераскаленным железом.

— Какого черта? О чем вы толкуете?

— Я просто прикидываю, какой у него мог бытьмотив, — ответил Грэмпс.

— Не знаю, по-моему, у него его не было. Грэмпс сказал:

— Вот забавно, для чего же тогда окружной прокурорзаставил его тащиться сюда аж из Лос-Анджелеса? Если ему нужно было узнатьчто-то обычное, он мог бы обратиться в лос-анджелесскую полицию.

— Ну положим, меня-то он тоже заставил приехать сюда изЛос-Анджелеса, — заявила Ева Реймонд.

Грэмпс уставился на нее с непонимающим видом, как будтовпервые заметил, что он в приемной не один.

— Черт меня побери, если это не так, — пробормоталон.

На минуту наступило молчание, затем Ева не выдержала:

— Что он за человек? Он не из тех, случайно, кто стучиткулаком по столу и орет на вас?

— Ну нет, Френк не такой, — возмутилсяГрэмпс. — Он вообще-то добрый и мягкий человек. Он еще сто раз извинится,что позволил себе вызвать вас сюда из Лос-Анджелеса. Задаст вам потом нескольковопросов и заставит вас поверить, что все уже позади, а затем вдруг внезапнозадаст вам вопрос, которого вы не ждете, и будет затем наблюдать, как вы будетебарахтаться, пытаться как-то ответить, а сами будете запутываться все больше ибольше.

— А вот здесь вы не правы. — заявила она. —Ничего подобного со мной не может произойти, потому что мне просто нечегоскрывать.

— Ну да, конечно, — согласился с ней Грэмпс, ноголос его звучал как-то неубедительно.

Она взглянула на наручные часы и возмутилась:

— В конце концов, о чем можно так долго говорить сХарви… И почему, скажите на милость, он не мог задавать вопросы одновременномне и Харви?

— Может быть, ему именно так и нужно, чтобы вы отвечалиему не одновременно, — высказал предположение Грэмпс. — А ДжорджКарпер вам знаком?

Она не повернула головы, и лицо ее не изменилось, но веки ееиспуганно дрогнули.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Да я просто раздумываю, не об этом ли сейчас Френкспрашивает Стэнвуда?

— А Карпер-то какое ко всему этому имеет отношение?

— Меня это, кстати, тоже интересует, — пробормоталГрэмпс.

— Вообще-то, насколько я знаю, — объяснилаЕва, — мистер Карпер занимается разведением крупного рогатого скота. Недумаю, чтобы у него и у мистера Прессмана были какие-то точки соприкосновения.

— Вы так хорошо его знаете?

— Достаточно.

— А вы когда-нибудь разговаривали с ним?

Она на мгновение заколебалась было, потом резко бросила:

— Нет, никогда.

— А Харви Стэнвуд был с ним знаком?

— Думаю, что да. Он как-то при мне упоминал это имя.

— А Харви случалось говорить с вами о своих финансовыхпроблемах, о своих операциях в качестве помощника Прессмана?

— Он никогда не говорил мне ничего такого, что являлосьбы коммерческой тайной.