— Но вообще иногда что-то говорил?

— Естественно. Ведь наше с Харви будущее зависело оттого, насколько он будет преуспевать.

— А как получилось, что он не служил в армии?

— Его освободили от призыва в армию по причинекакого-то небольшого отклонения в физическом отношении. Но я так поняла, чтоего всегда могут заставить повторно пройти медицинское освидетельствование.

— Скажите, а когда же вы планировали пожениться?

— А вам не кажется, что вы задаете слишком многовопросов?

Грэмпс искоса взглянул на нее и неопределенно хмыкнул.

— Вы никогда не пробовали, так, разнообразия ради, несовать свой нос в чужие дела? Для вас это может стать большой переменой вжизни.

— Хорошо, я попробую, — буркнул Грэмпс и, направившиськ заваленному журналами столу, начал копаться в них, что-то неразборчивобормоча себе под нос.

Наконец, выбрав себе из этой кипы один из толстыхеженедельников, он вернулся на свое место и рявкнул:

Черт знает что, а не офис окружного прокурора! Нет ни одногодетективного журнала!

Ева Реймонд продолжала пребывать в молчании, и Грэмпспринялся читать.

Через несколько минут Ева не выдержала.

— А что вы узнали о Карпере? — коротко спросилаона.

— Ничего о нем не знаю, — также коротко ответилГрэмпс.

— Но ведь вам знакомо его имя.

— Да.

— А как вы его узнали? Вам сказал окружной прокурор?

Единственным ответом на это было неопределенное ворчание,которое можно было понимать как угодно. Он продолжал внимательно разглядыватьеженедельник.

Мистер Дюриэа говорил вам что-нибудь о ДжорджеКарпере, — продолжала настойчиво допытываться она.

— Глядите-ка, а мне показалось, что вы не хотите сомной разговаривать?

— Ну-у, мне просто хотелось бы, чтобы вы ответили намой вопрос.

— Почему?

— Потому что… Потому что это много значит для меня.

— Ну да, конечно! То, что я говорил до сих пор, непроизводило на вас ни малейшего впечатления, — раздраженно сказалГрэмпс. — Но стоило мне только заикнуться о Карпере, как вы сразуразволновались. В чем же дело?

Она вздернула плечи с независимым видом:

— Ничего подобного!

Бросив быстрый взгляд на дверь кабинета окружного прокурора,она раскрыла сумочку, вытащила оттуда пудреницу и принялась приводить в порядоклицо.

Небрежным тоном Грэмпс заметил:

— А пудреница-то у вас, похоже, совсем новенькая. Также небрежно она заметила:

— Дешевка. Я сегодня нашла ее в универмаге.

— Как жаль, что та, ваша прежняя пудреница,разбилась, — задумчиво сказал Грэмпс.

Она взглянула на него в упор поверх пудреницы, и глаза ее,казалось, наполнились холодной ненавистью.

— По-моему, вы хотите найти какое-то применениеинициалам, выгравированным на той, другой пудренице, которая сейчас в полиции.Так вот, это ложь!

— Что именно? — поинтересовался Грэмпс.

— То, в чем вы собираетесь меня обвинить.

— Вы считаете, что я…

Неожиданно открылась дверь кабинета окружного прокурора.Дюриэа вывел в приемную Харви Стэнвуда.

— Спасибо, мистер Стэнвуд. Я…

Невозможно было ошибиться в выражении лица Стэнвуда, когдаон увидел сидевшую на стуле в приемной Еву Реймонд. Он был изумлен.

— Эй, Ева, привет! Ты сюда за мной приехала? Дюриэапредупредительно ответил:

— Я должен задать мисс Реймонд несколько вполне обычныхвопросов.

— Вот это да! — воскликнул Стэнвуд. — А я ине знал, что ты здесь. Я… послушай, Ева, я посижу, пожалуй, с тобой в кабинете,пока тебе задают вопросы, а потом мы вместе вернемся в Лос-Анджелес.

— Я бы предпочел, чтобы вы подождали здесь, —вежливо сказал Дюриэа, но по его тону чувствовалось, что вопрос этот неподлежит обсуждению.

Стэнвуд вздрогнул, попытался что-то возразить, но потомрешил, что делать этого не стоит. Его взгляд скользнул по Грэмпсу, незадерживаясь на нем, но затем снова остановился на нем с тем удивленнымвыражением, с которым обычно люди задают себе вопрос: “А где же я мог еговидеть?”

— Добрый вечер, — дружелюбно сказал Грэмпс.

— Заходите в кабинет, мисс Реймонд! — пригласил ееДюриэа.

— А нельзя ли Харви… — начала Ева, но Дюриэа взял ее залокоть и ввел в кабинет, дверь захлопнулась за ними, лишая возможностидослушать конец фразы.

Стэнвуд подошел к столику, на котором лежали журналы, сделалвид, что он перебирает их, но краем глаза продолжал наблюдать за ГрэмпсомВиггинсом, пытаясь вспомнить, где он его видел.

Грэмпс решил помочь ему.

— Мы где-то с вами раньше встречались, — началон, — причем недавно. Только не могу вспомнить, где это было.

У Харви Стэнвуда вырвался нервный смешок.

— Я как раз сейчас об этом и думал, — призналсяон. Грэмпс встал и протянул ему руку.

— Моя фамилия Виггинс, — сказал он приветливо.

— А я Харви Стэнвуд.

Они обменялись рукопожатиями.

— Здесь такая куча журналов, — хмыкнулГрэмпс. — И как назло ни в одном нет детектива.

— А я искал какой-нибудь финансовый журнал или вообщекакое-то серьезное чтиво, — объяснил Стэнвуд. — Но здесь толькокакие-то бульварные журналы.

— Это точно. Сам-то я люблю детективы и спортивныегазеты, посвященные скачкам.

— Ох уж эти скачки, — засмеялся Стэнвуд.

— Нет, это не по моей части. Я… — Внезапно он осекся, ив глазах его появилось изумление.

— Похоже, что вы меня наконец-то узнали, — спросилГрэмпс.

— А вы не были сегодня утром в Лос-Анджелесе?

— Был.

— По-моему, это вас я видел сегодня в баре наГранд-авеню, вы еще читали в спортивной газете статью о скачках и делаликакие-то пометки.

— Точно, это был я! — воскликнул Грэмпс. —Попали в самую точку. Вы сидели за соседним столиком сбоку от меня. Теперь явспомнил и вас, и вашего приятеля, с которым Вы сидели за столиком.

Харви Стэнвуд внезапно утратил интерес к журналам.

— С Джорджем, — пробормотал он. — Вот черт, ая забыл об этом рассказать прокурору.

— Да? — вопросительно произнес Грэмпс.

— Конечно, конечно, — забормотал Стэнвуд. — Ябыл… я, собственно говоря…