— Ага.

— Получилось неплохо. Только так и надо, ведь рубленыйбифштекс без подливки невозможно есть. Он будет по вкусу напоминать подошву. Я,когда хочу приготовить бифштекс, вообще подливку делаю заранее. Беру сначаламного-много лука и жарю его первым. К тому времени, как поджарится лук, и мясопоспеет. Ведь нет никакой необходимости зажаривать его так, чтобы оно по вкусунапоминало подошву, лучше всего его слегка обжарить с луком, а потом добавитьтуда подливку и чуть-чуть потушить.

— Я с тобой не спорю.

— А если туда добавить еще побольше чеснока, то мясополучится — пальчики оближешь!

— Френку нельзя есть много чеснока. Тем более что емучасто приходится допоздна засиживаться на работе… Да еще ведь он никогда незнает заранее, когда он может там понадобиться.

— Да, я понимаю. А сегодня вечером чем он занят? Все тоже дело об убийстве?

— Угу.

— Докопался до чего-нибудь? — спросил Грэмпс,будучи не в силах скрыть волнение.

Она рассмеялась.

— Пока он занимается самой что ни на есть скучной,обыденной работой: допрашивает кое-кого из Лос-Анджелеса. Он вызвал их сюда.

— Угу, — промямлил Грэмпс.

— Положить тебе еще немножко подливки, Грэмпс?

— Не знаю даже, по-моему, я и так объелся, —задумчиво сказал Грэмпс. — Подливка тебе чертовски удалась. Это к тебеперешло от Виггинсов — мы все отлично готовим.

Он еще немного подумал и протянул ей тарелку.

Милдред с удовольствием наполнила ее до краев. Грэмпс сновадобавил туда изрядную толику чеснока с солью и уже почти что расправился совторой порцией, когда вдруг конвульсивно дернулся и прижал ладонь ко рту.

— Что случилось? — воскликнула Милдред.

— Зуб с дуплом, — скривившись, сказал Грэмпс ипередал ей пустую тарелку. Другой рукой он осторожно погладил челюсть. —Проклятый чертов зуб! Сто лет назад уже надо было его залечить! Покоя от негонет. То ничего-ничего, а то вдруг как скрутит, как сейчас. Господи помилуй!

Грэмпс, стремительно поднявшись, оттолкнул от себя стул ипринялся крутить по комнате.

— Давай я тебе накапаю на вату немножко камфары,положишь ее между больным зубом и щекой, — предложила Милдред.

— А у меня нет камфары, — буркнул Грэмпс.

— Погоди, кажется, у меня есть немного, сейчас япосмотрю.

Милдред вскочила и помчалась в ванную, где она держалалекарства. Уже через несколько минут она вернулась обратно, держа в рукахмаленькую бутылочку и кусочек марли.

— Вот, все готово, Грэмпс. Давай, я сделаю.

— Нет уж, спасибо. Я все сделаю сам, — заявилГрэмпс. — Тем более что мне лучше знать, где у меня болит… Не сердись,Милдред, но когда зуб болит, так страшно, что кто-нибудь его заденет, ты ведьсама это знаешь.

Грэмпс взял марлю и бутылочку и ушел к себе. Через некотороевремя он вернулся и вернул лекарство Милдред.

— Ну что, получше стало? — участливо спросилаМилдред.

— Да нет пока, — проворчал Грэмпс. — Чертвозьми, а ведь я знаю такие капли, которые мгновенно снимают зубную боль.Почему я вовремя не запасся ими, старый дурак… Послушай, Милдред, съезжу-ка яза ними сейчас, я ненадолго, но ты, во всяком случае, не жди меня. Я сампоставлю трейлер за домом. Постараюсь, чтобы он не мешал.

— Да оставь ты его на дорожке, — участливопредложила она. Когда ты уедешь, я просто перегоню машину Френка на другоеместо. В конце концов, ее можно поставить и на улице, а ты будешь пользоватьсядорожкой. А если ему понадобится куда-то съездить ночью, то его машина будет унего под рукой.

— Хорошо, — согласился Грэмпс. — Но ты неволнуйся и не ищи меня, если я задержусь. Постель у меня с собой в трейлере.

Грэмпс прошел через кухню и вышел в холл, толкнул незапертуюдверь и спустился с крыльца во дворик. Через несколько секунд Милдред услышала,как чихнул и взревел мотор старой машины Грэмпса, и краем глаза заметила в окнекухни проехавший мимо трейлер.

Тяжело вздохнув, как это обычно делают женщины, отчаявшисьпеределать невозможный характер мужчины, она вошла в холл, сняла телефоннуютрубку и набрала номер конторы мужа.

— Слушаю, — раздался в трубке резкий инетерпеливый голос Френка.

— Извини, что беспокою тебя, милый, — сказалаМилдред. — Но, видно уж, это наш крест. Мой почтенный дедушка появилсянаконец, пообедал и, услышав вдруг, что ты еще в офисе, тут же немедленноизобрел внезапно сразившую его невыносимую зубную боль. Мне кажется, это былпросто предлог, чтобы удрать из дома и попробовать что-то разузнать об этомделе.

До Милдред донеслось довольное хихиканье Френка.

— Придется отдать должное его настойчивости… А тыуверена, что он все это выдумал?

— Если хочешь знать, то это была типичная симуляция. Исыграл он свою роль замечательно, только я-то его знаю, как себя, пускайдурачит кого-нибудь еще.

— Хорошо, — весело сказал Френк. — Пустьприезжает. Я для его встречи организую целый комитет.

— Ты не можешь сказать, когда вернешься?

— Нет.

— Много работы?

— Да.

— Свидетелей слушаешь?

— Да.

— Любишь меня?

— Конечно.

— Хорошо, я тебя буду ждать.

Милдред повесила трубку и с улыбкой отнесла пузырек скамфарой обратно в ванную.

Во всех кабинетах офиса окружного прокурора горел яркийсвет. Грэмпс Виггинс повернул ручку входной двери и убедился, что дверьнезаперта. Он на цыпочках вошел в приемную.

Но немедленно зазвенел звонок, проведенный от входной дверипрямо в личный кабинет прокурора, и на пороге комнаты, на двери которой виселатабличка: “Окружной прокурор”, немедленно появился Френк Дюриэа.

— Привет, Грэмпс, — радушно сказал он безмалейшего удивления в голосе. — Как дела? Все в порядке? Ничего не болит?

— У кого? У меня? — Изумленный его внезапнымпоявлением Грэмпс не знал, что сказать. — У меня все чудесно. И вообще,все хорошо. Да у меня, можно сказать, в жизни никогда ничего не болело.

— А как насчет зубов?

Грэмпс принял сокрушенный вид.

— Ах да, — извиняющимся тоном промямлил он. —Это так, ерунда. Кольнуло слегка, ничего серьезного. Наверно, что-то попало вдупло.

— А сейчас уже все прошло?

— Да, все в порядке… Тебе звонила Милдред?

— Да, видишь ли, она немного беспокоилась из-за тебя.