шумным восторгом; но когда трусость гарнизона отдала Ридинг коннице Рупрехта, а смелое взятие им Брентфорда привело поддерживавшую его армию короля почти к стенам столицы, страх лондонцев уже прошел, и соединение их милиции с войском Эссекса заставило Карла I снова вернуться на его прежние квартиры. Хотя парламент скоро оправился от неудачи при Эджгиле, но война, по мере расширения театра ее действий зимой, шла все время в пользу короля. Укрепления Оксфорда обеспечили ему прочное влияние в средних графствах; в то же время поход на Йорк графа Ньюкасла с войском, собранным им в Нортумберленде, нарушил равновесие обеих партий на севере. Лорд Ферфакс, вождь парламента в этом графстве, был оттеснен к фабричным городам западного округа, служившим опорой пуританства.

Прибытие в феврале 1643 года из Голландии королевы с оружием приободрило королевскую армию; она переправила через Трент свои передовые отряды и стала угрожать восточным графствам, упорно стоявшим за парламент. Активность палат служила доказательством важности войны. Продолжавшиеся до весны переговоры были прерваны старым требованием, чтобы король вернулся к своему парламенту. Лондон был укреплен, а на округа, принявшие сторону парламента, была наложена ежегодная подать в два миллиона. Войско Эссекса было заново снаряжено, и он получил приказ двинуться на Оксфорд; но, хотя сам король и готов был отступить на запад, однако граф не решился со своим неопытным войском дать новое сражение, а ограничился возвращением Ридинга и месяц простоял, не двигаясь, вокруг Брилла. В то время как болезни опустошали ряды парламентского войска, а роялисты нападали на его квартиры, война принимала все более благоприятный для короля оборот. Бездействие Эссекса позволило Карлу I послать часть его солдат для поддержки восстания роялистов на запад.

Нигде роялизм не приобрел таких доблестных и благородных форм, как среди жителей Корнуолла. Корнуолл стоял в стороне от общей жизни Англии, отдаленный от нее не только отличиями и происхождения, и языка, но и феодальными устремлениями своего народа, с кельтской верностью преданного местным вождям и уважавшего их преданность роялизму. Пока он только не допускал войны в свои пределы, но движение небольшого отряда сторонников парламента под командой лорда Стэмфорда на Лончестон заставило корнуоллцев действовать. В мае 1643 года вокруг рыцарственного сэра Бевила Гринвилла сплотился небольшой отряд; «припасов у него было так мало, что высшие офицеры получали в день только по сухарю», и на все войско была только горсть пороха. Но несмотря на свою нужду и малочисленность, они с мечами в руках взобрались на крутые высоты Страттон-Хилла и отбросили Стэмфорда, потерявшего две тысячи человек, артиллерию и обоз, к Эксетеру. Лучший из роялистских генералов, сэр Ралф Гоптон, принял на себя команду над корнуоллской армией, когда она вступила в Сомерсет, и перенес центр тяжести войны на запад.

Чтобы остановить его движение, Эссекс послал сильный отряд под командованием сэра Уильяма Уоллера; но прежде чем последний достиг Бата, Сомерсет был уже потерян, и корнуоллцы взяли под огнем пушек его сильную позицию на Лэнсдаун-Хилле. Упорное сражение лишило победителей их вождей: Гоптон был ранен, а Гринвилл убит; затем, при осаде Бристоля, пали еще два героя маленькой армии: сэр Николай Слэннинг и сэр Джон Тревэниен, «оба молодые, не старше 28 лет, очень дружные между собой и с сэром Бевилом Гринвиллом». Несмотря на поражение, Уоллер преследовал ослабленного неприятеля, когда тот двинулся на помощь к Оксфорду, и успел запереть пехоту в Дивайзе. Но конница пробилась и, соединившись с отрядом, посланным Карлом I на выручку, вернулась назад и в новом сражении разбила наголову войско Уоллера (июль 1643 г.). Восстание Корнуолла, казалось, определило исход войны. От северной армии королева привела подкрепление, что побудило Карла I снова двинуться на Лондон.

В это время Рупрехт в смелом набеге на армию парламента встретился с отрядом конницы под командой Хемпдена. Схватка закончилась успехом роялистов, и еще до ее окончания Хемпден, «чего он никогда не делал», поскакал с поля, голова его склонилась, а руки упали на шею его коня. Он был смертельно ранен, и его смерть, казалось, предвещала гибель дорогого ему дела. Поражение следовало за поражением. Эссекс, все более желавший мира, отступил к Эксбриджу, а трусливая сдача Бристоля принцу Рупрехту принесла Карлу I второй город королевства и господство на западе. Известие об этом поразило парламент, «как смертный приговор». Лорды только и рассуждали о мирных предложениях. В самом Лондоне появились разногласия: «Большая толпа жен состоятельных граждан» потребовала у дверей Палаты общин мира; наконец, бегство в лагерь при Оксфорде шести из немногих, остававшихся еще в Вестминстере, пэров показало, что никто не рассчитывает на успех парламента.

Однако с этого времени твердость вождей парламента начала понемногу менять ход войны. Хемпден погиб, но оставался Пим. Настроение Палаты общин было достойно ее великого вождя. Уоллер при возвращении был принят так, «как будто привел с собой пленником короля». Чтобы остановить успехи Ньюкасла на севере, под команду лорда Манчестера дали новое войско. Больше всего была опасность на западе. Принц Мориц продолжал успешные действия своего брата Рупрехта и занял Барнстепл и Эксетер, что обеспечило Девон для короля. Только Глостер мешал сообщениям его войск в Бристоле и на севере, и Карл I двинулся на него, рассчитывая на скорую сдачу противника. Но храбрая защита города привлекла на выручку к нему Эссекса. Когда приближение графа заставило Карла I снять осаду, в Глостере оставался всего один бочонок пороха. После нерешительной стычки при Ньюбери, где с возгласом: «Мир, мир!» — пал лорд Фолкленд, а милиция Лондона жестоко отразила своими копьями конницу Рупрехта, пуританское войско медленно отступило к Лондону. При таком поло женин дел спасти короля могла только крупная победа, так как день победоносного возвращения графа Эссекса, 25 сентября, был также днем торжественного принятия «Ковенанта».

Пим, наконец, решился бросить на чашу весов меч Шотландии, и в минуту тяжелейшего положения парламента в Эдинбург был направлен сэр Гарри Вэн для определения условий, на которых можно было получить помощь Шотландии. Первым из них было требование «религиозного единства», — другими словами, принятие английской церковью пресвитерианского устройства. Со времени первых прений в Палате общин о церковном правлении события происходили так быстро, что соглашение этого рода сделалось необходимостью. Все до одного епископы и масса духовенства, преданная англиканству, встали на сторону короля и за свое «преступление» лишились приходов. Религиозные нужды страны настоятельно требовали введения повой системы церковного устройства, и хотя по своим взглядам Пим и другие политики все еще умеренно относились к епископам, но рост влияния пресвитериан и еще более — военные потребности заставили