трущоб, — глядя в высокую спину офицера, заявил я. — Есть тут такая?

Капитан остановился так резко, что я вместе с трепещущей нимфой на руках чуть не впечатался в его блестящий доспех, и повернулся ко мне.

— Господин...

— Даффи, — напомнил я.

— Господин, называющий себя Даффи, вы арестованы за пособничество в клевете, демонстрации силы, богохульных измышлениях и попытке запугать народ Кромвеля. В настоящее время вы следуете в участок до выяснения всех обстоятельств. Вопросы?

— Да, я вам говорю, это он!.. — снова раздался рядом со мной надоедливый голос, но Зувр двинул ладонью, и один из стражников поспешил встать на пути несносной старухи. — Да пропустите же, пропустите, я вам говорю!

Командир стражи по-прежнему смотрел на меня выжидательно, теребя подбородок.

— Врача, — напомнил я.

Зувр ещё раз посмотрел на меня, что-то прикинул и, наконец, кивнул.

— Следуйте за мной, — сказал он.

— Совет Храма этого не потерпит, — продолжал бубнить святоша, держась рядом с капитаном. Я почти не слушал, поскольку внимание моё было сосредоточено на губах девушки, пытавшейся что-то сказать.

— Ме...

— Что? — спросил я, приподнимая дрожащую крупной дрожью друидку так, чтоб оказаться ухом как можно ближе к её губам.

— Мели...

— Что-что?

— Мелисса хорошая! — одними губами прошептала нимфа, после чего её тело, вздрогнув в последний раз, обмякло и девочка провалилась в глубокое забытье.

Глава шестая, в которой Максим отвечает на множество вопросов

Командир Зувр появился в дверях и сразу сделал такое лицо, будто моё присутствие в комнате крайне его удивило. Покачав головой, он обернулся и что-то сказал человеку, стоявшему в коридоре, после чего закрыл дверь и неторопливо прошествовал за свой стол. Я ждал.

Опустившись на стул, капитан долго ёрзал на нём, будто устраивался поудобнее. Завершив, наконец, и этот обряд, Зувр взял пачку бумаг и принялся раскладывать их по столу, внимательно вглядываясь в каждую. Я наблюдал за ним с интересом: весь ритуал, имевший целью, несомненно, дать мне вволю помучиться перед объяснением, происходил, было ясно как день, из неуверенности, а вдобавок давал исполнителю немного времени, чтобы подумать. В какой-то момент мне даже стало жаль офицера: в городе творится чёрт знает что, наверняка каждая шишка уже чего-нибудь требует, люди волнуются, слухи ползут со скоростью света, а в это время один из зачинщиков валяется без сознания, а второй и последний, кому можно предъявить хоть какие-то обвинения, расселся на табурете и, к гадалке не ходи, уже готов утверждать, что просто стоял рядом и ничего не делал, а потом нёс раненую на руках в больницу, что будет, чёрт возьми, правдой.

Чтобы хоть как-то облегчить его страдания, я, сколько позволяла фигура Даффи, виновато нахохлился и принял услужливое и немного придурковатое выражение лица. Зувр кончил пролистывать бумаги, затравленно огляделся, словно ища, чем бы ещё заняться, взял со стола карандаш, повертел его в пальцах и, поняв, что отступать дальше некуда, поднял взгляд на меня. Я поспешно отвёл глаза.

— Ну, что же, займёмся теперь вами, — устало, с деланым равнодушием сказал капитан. — Начнём с самого начала, и давайте, пожалуйста, начистоту.

— Командир, я ничего... — заныл Даффи.

— Всему своё время, — предостерегающе поднял палец офицер. — И всё по порядку, — он отыскал чистый лист бумаги и положил его перед собой. — Фамилия, имя?

— Оулдсен. Даффи Оулдсен, сэр.

— Год рождения?

— ...восьмой, сэр.

— В самом деле?

— Нет, сэр. Девятый.

— Что?!

— Новогодняя ночь, сэр. Родители сами не знают.

— Чёрт с вами... Род занятий?

— Охота, сэр.

— За чем именно?

— Куропатки, сэр.

— Куропатки?

— Да, сэр. Иногда — лисы, кролики, кабаны — редко.

— Откуда вы прибыли?

— Из Залунья.

— Насколько «За»-лунье?

— Очень дальнее, сэр. Почти сорок миль[1].

Карандаш Зувра бегал по бумаге.

— Когда вы прибыли в Кромвель?

— Вчера после обеда, сэр.

— Вы были один?

— Нет, сэр. С потерпевшей, сэр.

— С какой именно потерпевшей?

— С друидкой Димеоной Миянской, сэр.

— «С главной подозреваемой»... Цель прибытия?

— Охрана и помощь.

— Помощь кому и охрана чего?

— Потерпевшей, сэр. Потерпевшей, сэр.

— Прекратите её так называть!

— Слушаюсь, сэр. Димеоне Миянской, сэр.

— Перестаньте всё время добавлять «сэр»!

— Слушаюсь, сэр! Простите, сэр.

Карандаш скрипел, настенные часы мерно тикали. В другой ситуации я, возможно, почувствовал бы симпатию к капитану, старательно исполняющему свой долг, но сейчас эта