остались ножки да рожки. Ладно, я уже успокоился… Если тебе одному удалось обвести вокруг пальца всю нашу семейку, то так тому и быть. Будет им… ему, Егору, урок. Артём, давай быстро и по делу! – Левин отмахнулся от Софы, заглянувшей предложить кофе.

– Давайте…

– Это правда насчёт внука? – старик побагровел и щелкнул челюстью, словно вовремя остановил себя, чтобы не наговорить лишнего.

– Правда. Степан не ваш внук, все доказательства я лично передал Егору. И если вы хотите оспорить этот факт, то я вам очень не советую развязывать очередную войну, – сложил на груди руки, готовясь к новой схватке.

– Скажи, что это ложь, – Левин вдруг затрясся, пускаясь в сухой плач, полный горечи утраты.

– Не имею привычки врать.

– Боже, что он натворил, – казалось, Левин до сих пор не может поверить во все, что вскрывается даже после смерти его сына. – А про Софию? Это правда?

– Правда. У меня и на это есть доказательство, но я не стал отправлять его вам.

Старик снова захрипел, схватившись за сердце. Он раскачивался и беззвучно рыдал, роняя слезы на рубашку. А вот его мне было жаль искреннее… Мы все допускаем ошибки.

Но есть такие, что исправить уже никогда не получится. И они останутся с ним навсегда. Его позором, его карой и вечно ноющим шрамом.

– Софа! Вызывай скорую! – завопил я, наблюдая, как синеют его губы. Уложил старика на пол, сорвал с его шеи галстук, рванул пуговицы на рубашке. – Дышите! У вас есть для кого жить. У вас и дочь, и сын!

Скорая помощь приехала быстро. Мы с охраной вместе спустили Левина, загрузили в карету, а когда улица снова утонула в тишине, я ещё долго смотрел вслед.

Наверное, родители ощущают наши поражения намного острее. Если у тебя груз в тонну, то на их плечи ложится две. Ответственность за ребёнка, которого ты воспитал, с каждым годом удваивается, а это я уже знал не понаслышке.

Написав Софе сообщение, что больше не вернусь, прыгнул в машину и рванул к семье. Вошел в дом и сходу поймал пацана, бегущего мне навстречу.

– Папа пиехал!!!!!

– Сын…

Он был крошечный, теплый, такой крепкий. Стёпка сжимал мою шею и заливался смехом.

– Ты ел кашу? – убрал с его лба чуть вьющиеся волосы. – Маму не обижал?

– А я маму никогда не обижу. Она у меня самая лучшая. И ты, пап, такой кьютой… Как Халк!

– Так! Никаких Халков! И вообще, Стёп, кто тебе об этих мутантах заморских рассказывает? – хихикала Марина, сбегая по лестнице. – Привет, милый.

– Мама у нас красивая, как принцесса, да? Пап, а ты сильно её любишь?

– Я вас всех безумно люблю… А вот если мы ещё немного пообнимаемся, то опоздаем в ЗАГС!

– А зачем? – озадачился Стёпа.

– У вас с мамой в фамилии несколько опечаток…

Эпилог

Прошло шесть лет…

– Это она? – Стёпка шептал еле слышно, пытаясь заглянуть в плотный кокон белоснежного конверта. – Это моя Маня?

– Это наша Маня, – поправила его Марина и крепко поцеловала сына. – Красивая?

– Прям как ты, мам, – мечтательно прошептал Стёпа, медленно разбирая пальчиками рюши, чтобы рассмотреть крошечное личико сестры.

– А я? Папа у тебя страшный, что ли?

– Пап, ну я же на тебя похож? Похож. Мы с тобой красавчики? Красавчики. Мама говорит, что на пляже все девочки шеи сворачивают. Пусть Манька на маму будет похожа тогда, – Степка шикнул, дав понять, что сон младшей сестры под его чутким контролем. – Девчонки же на неё не смотрят.

– Зато чужие дядьки смотрят! И на Маню нашу тоже тогда будут смотреть…

– Ага… У них чё, руки запасные есть? – сказал, как отрезал Степан, а я получил укол укорительного взгляда от жены.

– Вороной, это твоё воспитание! – она махнула пальцем в попытке пригрозить.

– Конечно, моё. Сын мой? Мой. И воспитание моё. Что тут нелогичного?

И я обнял свою семью, прогоняя липкую паутину тревоги. Эти три дня разлуки дались непросто. Я безвылазно сидел в роддоме, контролируя каждый вдох Марины.

Чувства путались…. Предвкушение принять на руки долгожданную дочь смешивалось со страхом за жену. И чем сильнее я боялся, тем слабее ощущал себя. И держался я только благодаря Марине.

Роды прошли так быстро, что мы даже понять ничего не успели.

Моя сильная малышка. Она с особым вниманием прислушивалась к Любе, которой мы доверяли, как себе. Именно Люба приняла нашу дочь, именно её заботливые руки переложили красный комочек на грудь матери.

Марина улыбалась, плакала, целовала нашу крошку, вновь и вновь приветствуя её в этом мире.

– Артёш… Это твоя дочь, – повторяла она, целуя мои руки. – Твой ребёнок!

– Стёпка тоже мой ребёнок, – я понимал, откуда в ней это стремление подарить мне дочь. Слишком глубоко засело чувство вины за те годы разлуки. Наверное, оно пройдет со временем, а пока я могу только любить и оберегать.

Наша семья становится всё больше и больше. Вот и Лихие уже сходили за третьим, и Сонька щеголяет с огромным пузом, требуя к себе особого внимания, и даже Тигран стал в пятый раз папой.

Мы никогда не расстаемся. Все праздники, все выходные или просто вечера проводим вместе. Большой, шумной и дружной компанией.

У каждого свой путь к счастью. Кто-то садится в лодку и плывет по течению, а кто-то преодолевает пороги, удерживает равновесие и молится не за себя, а за близкого.

– Сын, – в комнату аккуратно постучала мама. – К вам пришли.

– Кто? – я посмотрел на часы, понимая, что свои все в сборе, а в субботу вечером заявиться и вовсе некому. Но мама пожала плечами и выскользнула из детской.

– Стёп, готовь коляску, сейчас Маньку на улицу повезём, – я подхватил конверт, наблюдая, как вдруг затряслась Марина. Её взгляд был приковал к окну, где виднелись крыши целого кортежа чёрных джипов.

– Тём, кто это? – шептала Марина.

– Сейчас разберемся, – уложил дочь в коляску, выкатил её на задний двор и, плотно прикрыв за собой дверь, вышел на улицу.

У калитки стоял Левин. После сердечного приступа он и вовсе сдал. Не было в нем больше былой удали. Он полностью отошел от дел, и за последние лет пять я ни разу не слышал о нем.

– Артём, ты прости за вторжение, – старик улыбнулся и махнул охране. Бугаи стали вносить на крыльцо корзины с цветами, фруктами, огромными плюшевыми медведями, а последним был сверкающий велосипед. – Передашь мальцам?

– У меня дочь родилась, Михал Юрьевич, – протянул ему руку, ощущая, как же он слаб.

– Дочь – это хорошо. Такому, как ты, нужна принцесса. Растите здоровыми, крепкими