в силах сдержать скорбь, Фухэн вышел из главного зала, когда на него кто-то налетел, да так, что рассыпал все мясо для поминальной трапезы из миски.

Старшая служанка рассердилась:

– Это так ты подносишь мясо для поминовения, что оно все оказалось на господине Фуча?!

Неосторожно налетевший на Фухэна паренек распростерся ниц.

– Простите, господин Фуча, я так виноват, что заслуживаю любой кары!

Фухэн, опустив голову, посмотрел на свою одежду.

Кроме мяса, в миске был и бульон, и все это теперь стекало с его груди, источая запах жирной пищи. Не удержавшись, он нахмурился.

Ему нужно было в павильон Янсинь, явиться туда в таком виде было бы неуважением к государю, но… Он взглянул на паренька: это был евнух лет двенадцати-тринадцати.

– Ох, господин Фуча, этот мальчишка совсем недавно во дворце, ни в чем не смыслит. – Старшая служанка уже изготовилась, чтобы отвесить мальчишке тумака. – Сейчас-то я преподам тебе урок!

– Оставь. Это ребенок, ему, поди, и тринадцати нет, не о чем и говорить.

Только тогда старшая служанка опустила занесенную для удара руку и посмотрела на него с сомнением.

– Господин Фуча, как вы в таком виде к императору-то пойдете? Давайте я почищу вам одежду?

Он нахмурился.

– Я должен быть в павильоне Янсинь…

– Да вы снимите одежку и отдайте ее мне, я быстро смою пятно да проглажу утюгом, мигом обернусь! – Старшая служанка изо всех сил старалась загладить вину – пусть и не свою.

Да и те удары, что она собиралась отвесить недотепе-слуге, похоже, были только для вида: она хотела задобрить генерала, чтобы этот видный сановник, приближенный самого императора, не взялся сам наказывать евнуха, повелев лишить того жизни или содрать с него кожу.

Разгадав ее мысли, Фухэн не стал больше противиться, все равно в таком виде ходить было неприятно, так что он просто кивнул.

Старшая служанка вздохнула с облегчением и повела его в боковые покои, но по пути обернулась и пригрозила юному евнуху:

– Суетишься без толку, да еще и приношения для императрицы рассыпал, вот я тебе задам!

Евнух снова принялся безостановочно каяться, а потом тихо добавил:

– Сестрица Фэйцуй, позвольте мне отутюжить одежду во искупление своей вины.

Фэйцуй холодно хмыкнула.

– Понял, что провинился, и хватит с тебя, больше не налетай на других!

Двое слуг оказались проворны, так что в два счета сняли с Фухэна одежду, отмыли пятна и выгладили, после чего юный евнух почтительно отнес ее в боковой зал. Старшая служанка хотела войти, чтобы помочь князю переодеться, но он отказался. Вскоре дверь распахнулась, и в ее проеме показался изящный, словно яшмовая статуя, Фуча.

Слуги склонили головы и встали у выхода, чтобы проводить его со всем почтением.

Черные парадные сапоги остановились перед младшим евнухом.

– Как тебя зовут?

Сердце мальчика вздрогнуло, и он поспешно ответил:

– Ответствую господину: мое имя Луцзы.

– Луцзы. – Фухэн не собирался расспрашивать его о проступке, вместо этого холодно распорядился: – За порчу поминальных даров императрицы положено отсечение головы. Не вздумай никому рассказывать о том, что здесь сегодня случилось.

Евнух, не ожидавший подобных слов, не сдержался и поднял взгляд.

Выражение лица генерала было холодным, зато слова обжигали:

– Работая во дворце, ты должен быть предельно осторожен. Если провинишься, никто не вспомнит, что ты ребенок. Понял?

Луцзы долго заикался от волнения, потом все же выдавил:

– Я понял. Спасибо, господин Фуча.

Отдав распоряжение, Фухэн уже собирался уходить, когда за его спиной раздался знакомый голос:

– Подожди.

Фухэн решил было, что ему почудилось: откуда ей здесь взяться? Да и будь она здесь, с чего бы она стала звать его?

Пронесся ароматный ветерок, прямо перед ним оказалась Вэй Инло. Она посмотрела ему в глаза со значением, а потом сказала Минъюй:

– Посторожи у дверей.

Став свидетельницей встречи императорской супруги и сановника, старшая служанка опустила голову и без лишних слов потянула Луцзы на выход. Минъюй бросила на них обоих предостерегающий взгляд, давая понять, что не следует искать неприятностей на свою голову, после чего вздохнула и заняла пост у дверей.

В боковом зале стояла тишина.

Быть с ней наедине оказалось непросто. Фухэну столько всего нужно было сказать, но сейчас, когда пришло время, его горло сковала немота.

Первой разговор начала Вэй Инло:

– Почему ты еще не уехал из столицы?

Все-таки Фухэн был не гражданским чиновником, а военным генералом, которого ждали новые подвиги и почести. Пребывание в столице не сулило ему никаких выгод, так почему бы не отправиться пораньше в военную ставку, где он во всей полноте мог пользоваться своей властью и силой?

Вот только по ее холодным манерам кто-нибудь, кто не знал всех подробностей, мог бы решить, что она жаждет избавиться от Фухэна и пытается отослать его подальше.

– Инло, – Фухэн вздохнул, – я много размышлял после возвращения. И мне кажется, что у твоего решения стать наложницей императора… есть еще какая-то цель.

Вэй Инло похолодела, но ответила со смехом:

– Цель? И какая же у меня, по-твоему, цель?

Фухэн, не ответив, медленно повернулся.

Вэй Инло проследила за его взглядом, но увидела только висящий на снежно-белой стене удивительно реалистичный портрет. Это было изображение покойной императрицы.

Сердце Вэй Инло яростно стучало, но лицо оставалось спокойным.

– Фухэн, нет нужды выдумывать сложности, мне просто надоело торчать в резиденции Юаньмин. Я больше не хотела быть низкородной служанкой и всю жизнь прислуживать другим, как рабыня!

Но молодой человек, казалось, не слушал, что она говорит. Глядя на портрет, он пробормотал, словно про себя:

– Есть две причины. Первая: со смертью сестры что-то нечисто…

– Императрица покончила с собой! – прервала его Инло. – В ее смерти нет ничего подозрительного!

«Тебе не нужно браться за это расследование! Не пытайся влезть в это! Иначе тебе грозит смертельная опасность!»

– Вторая причина… – Фухэн медленно перевел взгляд и произнес, скорбно глядя на нее: – Ты меня ненавидишь.

Глава 134. Тайное свидание

Ненавидит?

Вэй Инло быстро отвернулась, словно скрываясь от него и от собственных чувств.

– Вовсе нет!

– Я обещал жениться на тебе, а в итоге взял в супруги Хитару, – с горечью произнес Фухэн. – Я знаю тебя… ты никогда мне этого не простишь.

– Ты слишком много о себе думаешь. – Вэй Инло, кажется, овладела собой, лицо ее стало спокойным, а голос ровным. – Ненависть – спутница любви. Я больше не люблю тебя, значит, во мне нет и ненависти.

Фуча предпочел бы, чтобы она пришла в