заманить в ловушку. Но правда и то, что господин Фуча прежде просил у его величества разрешения сделать ее своей женой! – сказал евнух с усмешкой.

– Н-но это все было в прошлом, еще до того, как младшая супруга Лин стала супругой императора, это ведь все знают?

– Знать – одно дело. А увидеть этих двоих рядом – другое. – За разговором Ли Юй несколько раз встряхнул одежду, которую держал в руках, словно на что-то намекая. – Эх, какая отличная ткань и искусная работа, а император наденет один раз – и все, нужно убирать.

Даже одежда служит ему всего один раз, что уж говорить о женщинах.

Служанка с тяжелым сердцем вернулась во дворец и, войдя, сразу заметила общее запустение: во дворе не было ни души, пуст был и флигель, и чайная комната. Войдя во внутренние покои, она обнаружила там Вэй Инло, которая сама наливала себе чай. Рассердившись, Минъюй забрала чайник, чтобы наполнить кружку госпожи, и закричала:

– Где все? Куда вы подевались?

– Барышня Минъюй! – Насилу нашелся один человек и тот – воришка Чуаньцзы. Хромая, он подошел ближе. – Их отослали люди из Дворцового управления. Сказали, что во дворце Чжунцуй нужно починить крышу, во дворце Чэнцянь – вычистить внутренний двор, а в саду Юйхуа – подмести землю…

– В Дворцовом управлении полно людей для работы, с чего это они забрали слуг дворца Яньси!

– Барышня Минъюй, вы еще не поняли? – Чуаньцзы вздохнул. – Хозяйка потеряла расположение императора, слугам во дворце Яньси не на что стало надеяться, вот все и принялись искать, куда еще податься.

Минъюй остолбенела, а Вэй Инло вдруг спросила:

– Почему же ты не ушел?

В трудные времена хорошо видно, кто чего стоит. С Минъюй все ясно, их с Вэй Инло связывала крепкая дружба, но с чего вдруг к ним прибился молодой евнух?

Чуаньцзы звучно шлепнулся перед ней на колени.

– Я предал вас, госпожа, пошел против благородной супруги Чунь и выдал младшую супругу Цзя – такому, как я, нигде не найти себе места. А потому я останусь с вами до конца, даже в опале.

Инло рассмеялась:

– Похоже, жизнь кое-чему тебя научила, раз такой прохвост вдруг заговорил начистоту!

– Вы слишком добры ко мне, госпожа, я недостоин ваших похвал.

А вот Минъюй смотреть не желала на нового спутника.

– Даже если во всем дворце ни одной живой души не останется, госпоже и то не потребуются услуги такого продажного мерзавца, как ты. Собирай свои вещички и проваливай немедленно!

Чуаньцзы, не вставая с колен и не поднимая головы, произнес:

– Госпожа, я совершил много ошибок, но Запретный город – это Запретный город: здесь обычное дело предавать других, пресмыкаться перед высшими и презирать низших. Вы знаете мои слабые места, я больше не смогу вас предать. Если госпоже будет угодно, я могу стать вашим преданным псом! Я буду сторожить дом и служить вам ценой собственной жизни!

Вэй Инло вздохнула.

– Как жаль, что моим воротам сторожевой пес больше не понадобится.

Чуаньцзы улыбнулся.

– Госпожа, император всего лишь на время сбился с пути, он еще осознает все в будущем. У вас будет возможность снова подняться, не отчаивайтесь!

– Паланкин благородной супруги Чунь!

Вэй Инло поспешно махнула рукой, прерывая разговор, и поднялась навстречу.

– Приветствую благородную супругу Чунь.

Радость меняет человека, сегодня благородная супруга просто сияла от счастья.

Вполне очевидно было, что ее счастье напрямую связано со страданиями Вэй Инло.

После того как она отыскала себе стул и перекинулась с Вэй Инло парой фраз, Чунь раскрыла карты – посмотрела на свою служанку Юйху, и та сразу поднесла ей набор для шитья и шелк.

Вэй Инло с некоторым недоумением посмотрела на благородную супругу Чунь.

– Все говорят, что младшая супруга Лин – прирожденная вышивальщица, из-под ее иглы выходят настоящие шедевры. Недавно я отыскала вышитую тобой работу и отправила ее во дворец Шоукан. Вдовствующая императрица осталась в восторге и поручила тебе вышить для нее изображение богини Гуаньинь.

Это было нестерпимо: Чунь обращалась с Вэй Инло, хозяйкой дворца, как с подчиненной вышивальщицей.

– Благородная супруга Чунь, – тут же вступилась Минъюй. Понимая, что прямой отказ был бы невежливым, она поспешила найти отговорку: – С руками госпожи служилось немало несчастий, и теперь она может браться лишь за самые простые работы, но не за такую сложную вышивку, как портрет Гуаньинь…

Это была правда.

Все, что случилось с Вэй Инло за последние годы, оставило след на ее руках. Ожоги от расплавленного металла, последствия обморожений, безостановочная чистка отхожих мест – все эти шрамы невозможно было свести даже лучшими мазями, они, как кольца на стволе дерева, стали свидетелями ее жизни, частью ее тела.

Но благородной супруге Чунь не было до этого никакого дела, она равнодушно произнесла:

– Я уже рекомендовала тебя вдовствующей императрице. И что же, теперь я должна объявить ей, что ты никуда не годишься?

Минъюй хотела еще что-то сказать, но Вэй Инло остановила ее взглядом и с улыбкой спросила:

– Благородная супруга Чунь, и когда же это вышитое изображение должно быть поднесено вдовствующей императрице?

– Времени ровно столько, сколько требуется, – месяц.

– Что… – задохнулась Минъюй.

Месяц? За месяц можно вышить разве что платок. Затею с вышивкой Гуаньинь за месяц Чунь явно устроила из одного только желания досадить сопернице!

Но улыбка Вэй Инло не изменилась.

– Не волнуйтесь, благородная супруга, я сделаю все возможное.

Проводив гостью, Минъюй закрыла дверь и прошипела сквозь зубы:

– Она это делает, только чтобы тебя добить. Как ты могла так легко согласиться?

– Чунь ведь объявила, что вышивка делается для вдовствующей императрицы. Если бы я официально отказалась, то проявила бы неуважение к матери императора, а благородная супруга только и ждала повода меня ухватить, – серьезно ответила Инло, взяв со стола иголку и нитки. – Ступай, принеси свечу.

Одинокая свеча горела во дворце Яньси.

Во дворце стало скудно с припасами, и свечи следовало экономить, а потому Вэй Инло подвернула фитиль так, чтобы света было меньше, зато свеча горела дольше.

Вышивая при таком тусклом освещении, трудно не уколоться.

– Ай! – Вэй Инло нахмурила брови и сунула в рот уколотый палец. Подождав немного, она снова взялась за работу.

Она не спала, а потому и Минъюй не смела ложиться, а оставалась при ней. Служанке было холодно, потому она решила запалить жаровню, но, открыв ее, увидела, что угля не осталось.

Сердце Минъюй сжалось. Осмотревшись, она сняла покрывало с кровати и как следует укрыла плечи Вэй Инло, а потом уселась рядом, грея ее своим телом.

– Я