И здесь Ральфа прорвало:

— Мистер Уайзер, я был бы счастливейшим человеком на земле,имей я возможность хоть иногда спать по пять часов в сутки; впрочем, менявполне устроили бы и четыре.

— И как долго это продолжается, мистер Робертс? Или выпредпочитаете, чтобы я называл вас Ральф?

— Можно и Ральф.

— Отлично. В таком случае зовите меня Джо.

— Думаю, все началось в апреле. Недель через шесть или околотого после смерти моей жены.

— Примите мои соболезнования.

— Весьма тронут, — ответил Ральф, а затем, помолчав,повторил старую формулу. — Я по ней сильно тоскую, но я был рад, когда ее страданиязакончились.

— Только вот теперь страдаете вы. Уже… Сколько же? — Уайзербыстро подсчитал на пальцах. — Почти полгода.

Неожиданно Ральфа заинтересовали пальцы фармацевта.

Никаких протуберанцев на этот раз, но каждая подушечка былакак бы окутана ярко-серебристой дымкой, словно пальцы обернули в прозрачнуюблестящую фольгу.

Он снова подумал о Кэролайн и о тех фантомах запахов, накоторые она часто жаловалась в последнюю осень — запах чеснока, нечистот,подгоревшего мяса.

Возможно, то, что происходило с ним, было мужскойальтернативой: у него симптомом опухоли головного мозга стала не головная боль,а бессонница. «Самодиагностика — забава для дураков, Ральф, так почему бы тебене оставить это?»

Ральф решительно перевел взгляд на приятное лицо Уайзера.

Никакой серебристой дымки; даже никакого намека на дымку.Ральф был почти уверен в этом.

— Правильно, — подтвердил он. — Скоро полгода. Но кажется,что намного дольше.

— Есть ли какие-нибудь повторяющиеся действия? Обычно такбывает.

Ворочаетесь ли вы в постели, прежде чем заснуть, или…

— Дело в том, что я просыпаюсь слишком рано. У меня синдромнарушения фаз дельта-сна.

Брови Уайзера поползли вверх.

— Да вы, как я вижу, прочитали пару-другую книг по этойпроблеме, верно? — Отпусти подобную ремарку доктор Литчфилд, Ральф усмотрел быв этом снисходительность. Однако в тоне Джо Уайзера прозвучало не снисхождение,а неподдельное восхищение.

— Я прочитал все, что есть на данную тему в библиотеке,правда, не так уж много. — Помолчав, Ральф добавил: — Но мне это ничуть непомогло.

— Что ж, позвольте поделиться тем, что известно мне, а выостанавливайте меня, когда я буду вторгаться на уже исследованную вамитерриторию. Кстати, как зовут вашего врача?

— Литчфилд.

— Так. И обычно вы покупаете лекарства… Где? В «Пиплз драг»или в «Рексолле»?

— В «Рексолле».

— Я так понимаю, что сегодня вы предпочли это сделатьинкогнито.

Ральф покраснел… Затем улыбнулся:

— Что-то вроде этого.

— Так. Нет необходимости уточнять, были ли вы у Литчфилда поповоду вашей проблемы, правда? Посети вы его, не было бы необходимостиисследовать этот восхитительный мир патентованных снадобий.

— А-а, так вот значит, куда я попал. Патентованные снадобья?

— Называйте это так — я бы с большим удовольствием торговалэтой чепухой, разъезжая в большом красном фургоне на огромных забавных желтыхколесах.

Ральф рассмеялся, и ярко-серебристое облако вокруг белогооблачения Джо Уайзера взорвалось, когда тот тоже рассмеялся.

— Это единственный вид торговли, к которому у менясклонность, — произнес Уайзер, слегка улыбнувшись. — С собой я возил быкрасотку, исполняющую волнующий восточный танец в бюстгальтере из блесток ишальварах, которые носят наложницы из гарема… Назовем ее маленькая египтянка,как в старой песне Костера… Она стала бы своеобразным аперитивом. Кроме нее, япригласил бы человека, умеющего играть на банджо.

Знаю по собственному опыту, что ничто так не настраиваетлюдей на покупки, как игра на банджо.

Уайзер, удовлетворенно окинув взглядом полки с лекарствами,снова посмотрел на Ральфа.

— Для человека, страдающего синдромом нарушения фаздельта-сна, как в вашем случае, Ральф, все эти препараты бесполезны. Возможно,делу могла бы помочь порция спиртного или другие подобные вещи, но, глядя навас, я могу сказать, что все это вы уже опробовали.

— Конечно.

— Как и дюжину других доморощенных, проверенных временемсредств. Ральф опять рассмеялся. Ему начинал нравиться этот парень.

— Опробуйте еще дюжины четыре, Ральф, и вы окажетесь накладбище.

— Да вы, я вижу, шутник.

— Что ж, для начала рискну посоветовать вам это. — Уайзерпоказал в сторону голубых коробочек. Это антигистаминные препараты, обычноприменяемые при аллергических заболеваниях. В вашем случае используется ихпобочный эффект — антигистамины вызывают сонливость. Прочтите все о комтрексеили венадриле, и вы узнаете, что их нельзя принимать, если собираешься садитьсяза руль или заниматься действиями, требующими быстроты реакции. Людям, которые страдаютбессонницей время от времени, вполне помогает соминекс. Он как бы усиливает уних тормозные процессы. Но вам все эти препараты не помогут в любом случае,потому что ваша проблема заключается не в том, чтобы заснуть, а в том, чтобыпродолжать спать, правильно?

— Абсолютно верно.

— Можно задать вам деликатный вопрос?

— Конечно.

— У вас возникали проблемы с доктором Литчфилдомотносительно всего этого? Возможно, вы сомневаетесь в его способности понять,насколько серьезно беспокоит вас бессонница?

— Да, — ответил Ральф. — Вы считаете, что мне все-таки стоитпроконсультироваться с ним? Попытаться объяснить ему все так, чтобы он понял? —На этот вопрос Уайзер, конечно, ответит утвердительно, и Ральф наконец-топойдет на прием к врачу. И это, конечно, будет — должен быть — Литчфилд. Неумно менять врача в таком возрасте.

"Сможешь ли ты рассказать доктору Литчфилду, что тыкое-что видишь?

Сможешь ли ты рассказать ему о голубых протуберанцах,струящихся из пальцев Луизы Чесс? Об отпечатках следов, оставляемых ею наасфальте? О серебристом сиянии, окутывающем пальцы Джо Уайзера? Неужели тыдействительно собираешься поведать обо всем этом Литчфилду? А если нет, если тыне можешь, то зачем встречаться с ним, независимо от того, что посоветует тебеэтот парень?"