Однако Уайзер удивил Ральфа, уведя разговор абсолютно вдругую сторону.

— А сны вам по-прежнему снятся?

— Да. Часто и много, учитывая то, что сплю я всего часа три.

— Это последовательные сновидения — сны, состоящие из вполнепонятных и воспринимаемых событий и чем-то напоминающие повествование, неважно,насколько причудливое, — или просто калейдоскоп образов?

Ральф припомнил снившееся ему прошлой ночью. Он, Элен Дипнои Билл Мак-Говерн играли во фрисби прямо посреди Гаррис-авеню. На Элен былитяжелые туфли, на Мак-Говерне — свитер с изображением бутылки водки.«АБСОЛЮТ-НО ЛУЧШАЯ» — утверждала надпись на свитере. Диск фрисби былярко-красным с флюоресцирующими зелеными полосами. Вдруг появилась собака покличке Розали. Выцветший голубой платок, которым кто-то обвязал ее шею,подпрыгивал, пока собака бежала к ним. Она взметнулась вверх, схватила фрисби иприпустила наутек, зажав диск в зубах. Ральф хотел погнаться за собакой, ноМак-Говерн проговорил: «Успокойся, Ральф, мы закупили целую партию наРождество». Ральф повернулся к Биллу, собираясь сказать, что до Рождества ещетри месяца, и спросить, что же им делать, если захочется поиграть во фрисби доэтого времени, но прежде чем Ральф задал свой вопрос, сон либо кончился, либоперешел в нечто менее яркое и запоминающееся.

— Если я правильно понял сказанное вами, — ответил Ральф, —то мне снятся связные, последовательные сны.

— Отлично. Мне бы также хотелось узнать, осознанные ли этосновидения?

Осознанные отвечают двум требованиям. Во-первых, выпонимаете, что все происходит во сне. Во-вторых, часто вы можете влиять на ходсобытий в вашем сне — то есть вы представляете собой нечто большее, чем простопассивного наблюдателя.

Ральф кивнул:

— Именно так все и происходит. В последнее время мне сталисниться именно такие сны. Я только что вспомнил виденное во сне прошлой ночью.

Собака, которая иногда бродит возле моего дома, убежала сдиском от фрисби — я играл на улице со своими друзьями. Разозлившись, чтоРозали сорвала нам игру, я мысленно пытался заставить ее выронить фрисби.Знаете, нечто вроде телепатической команды.

Ральф смущенно хихикнул, но Уайзер лишь сосредоточеннокивнул:

— И это помогло?

— На этот раз нет, — ответил Ральф, — но мне кажется, что япроделывал подобное в других сновидениях. Вот только я не совсем уверен в этом,потому что большинство своих снов забываю почти сразу после пробуждения.

— Такое происходит со всеми, — сказал Уайзер. — Мозготносится к сновидению, как к предмету одноразового пользования.

— А вы, кажется, хорошо подкованы.

— Меня очень интересует проблема инсомнии. Еще будучистудентом колледжа, я написал две исследовательские работы о связи междусновидениями и нарушением циклов сна. — Уайзер взглянул на часы. — У меня какраз перерыв. Не хотите ли выпить чашечку кофе и отведать яблочного пирога?

Неподалеку есть уютное местечко, а пирог там простофантастический.

— Заманчиво, но я предпочел бы апельсиновый сок. Я стараюськак можно реже пить кофе.

— Понятно, но абсолютно бесполезно, — весело произнесУайзер. —Ваша проблема, Ральф, вовсе не в кофеине.

— Может, и так… Но в чем же тогда? — До этого момента Pальфуудавалось сдерживаться, однако теперь в его взволнованном голосе звучалострадание.

Уайзер, доброжелательно взглянув на Ральфа, похлопал его поплечу.

— Вот об этом, — сказал он, — мы и потолкуем. Пойдемте.

1

— Взгляните на проблему иначе, — порекомендовал Уайзер пятьюминутами позже. Они сидели в современном баре. Ральфу, привыкшему к старомоднымкафе — уютная мебель, приглушенный блеск медных ручек, запахи жареного,доносящиеся из кухни, — это место показалось слишком авангардистским итесноватым, но пирог оказался действительно отличным, и хотя кофе был далек отстандартов Луизы Чесс — Луиза варила кофе лучше всех в мире, — он все же былгорячим и крепким.

— И как же мне на нее взглянуть? — спросил Ральф.

— Существуют вещи, к которым всегда стремилось человечество.Не ко всей той чепухе, которая попадает в учебники истории, я говорю обосновных вещах. Крыша, чтобы укрыться от дождя. Вкусная еда и выпивка.Насыщенная сексуальная жизнь. Здоровые почки. Но, возможно, самым главнымявляется то, чего не хватает вам, мой друг. Потому что в мире действительно нетничего, что можно было бы сравнить со здоровым сном, ведь так?

— Вы абсолютно правы, — согласился Ральф.

Уайзер кивнул:

— Сон — это желанный избавитель и врачеватель страждущегочеловечества. Шекспир называл его нитью, восстанавливающей порванную связьвремен. Наполеон величал сон благословением ночи, а Уинстон Черчилль — самыйзнаменитый человек двадцатого столетия, страдавший бессонницей, — говорил, чтоэто единственное облегчение, которое могло бы вывести его из глубокойдепрессии. Все эти цитаты я использовал в своих работах, но суть сводится кодному: ничто в мире не может сравниться с благодатностью ночного сна.

— Вас тоже мучила подобная проблема, не так ли? — неожиданноспросил Ральф. — И именно поэтому вы… Ну… Взяли меня под свое крыло?

Джо Уайзер улыбнулся:

— Значит, со стороны это выглядит так?

— Думаю, да.

— Что ж, считайте как хотите. Да, я периодически страдаюбессонницей с тринадцати лет. Именно поэтому я написал не однуисследовательскую работу, а целых две.

— А как теперь?

Уайзер пожал плечами:

— Этот год оказался не так уж плох. Не самый лучший, новполне сносный. Когда мне было лет двадцать, года два проблема стояла оченьостро — я ложился в постель в десять, ворочался до четырех, просыпался в семь икаждый наступивший день проживал с ощущением, что я неудачливый игрок в чьем-тоночном кошмаре.

Это чувство было настолько знакомо Ральфу, что по его руками спине пробежали мурашки.

— А сейчас я дохожу до самого главного, Ральф, так чтослушайте.

— Весь внимание.

— Дело в том, что, несмотря на дерьмовое самочувствие, выпо-прежнему практически здоровы. Сон не создан равноценным — есть хороший сон,а есть плохой и, что, может быть, даже важнее, осознанность сновидений означаетхороший сон. Именно поэтому в данный момент самым неверным шагом с вашейстороны будет прибегнуть к снотворному. Я знаком с Литчфилдом. Он довольнонеплохой парень, но так любит выписывать рецепты…