Безглазый Ужас сделал короткое, почти неуловимое движениеладонью, точно толкнул в сторону дяди Германа воздух. Неведомой силой Дурневасорвало с места и отбросило за диван, за которым уже скрывался укушенный таксойХалявий.

– Здравствуй, Дягилев! С милым и в шалаше рай! Ты сидитут, а я буду тебе танцевать! Зачем тебе какая-то толстуха, которая не цениттвоей душевной красоты? Посмотри, какие у тебя пальцы! Это пальцы художника,скульптора, скрипача! – сказал оборотень, ласково опуская голову Дурневуна плечо.

Дурнев раздраженно плюнул, сообразив, что от общегоперегрева Халявий вообразил себя Нижинским, не дожидаясь полудня.

Генка Бульонов подобрал теннисную ракетку и выскользнул вкоридор. Он уже давно сообразил, что оказался в квартире родителей Пипы. Онтолкнул крайнюю дверь, обклеенную таким количеством плакатов с Гэ-Пэ, что онамогла принадлежать только Пипе.

Однако того, кто, закинув руки за голову, лежал на кровати,никак нельзя было спутать с Пипой. Это был высокий худощавый паренек летчетырнадцати-пятнадцати. Бульонов успел еще заметить, что из-под рубашки у неговыбивается желтая майка.

Несколько секунд Бульонов и Ванька Валялкин с недоумениемразглядывали друг друга. Затем, буркнув «здрасьте, извините», Генка поспешнозакрыл дверь. Он не относился к числу тех, кто быстро и с ходу заводитзнакомства. Даже чтобы просто познакомиться с новым одноклассником, он обычнотоптался на месте битый час, пряча за спину ладонь, чтобы не оказаться в глупомположении человека, который протягивает руку в пустоту. Что же тут говорить одевушках? Пока Генка набирался храбрости, чтобы пригласить девушку в кино, онауспевала уже оказаться на другом конце улицы. Ну разве это не грустно?Единственным исключением была Гробыня. Она отнеслась к Генке почтипо-человечески. Правда, не только к Генке, но и ко всему, что носило брюки.Однако Бульон все равно был рад. Дареному коню в зубы не смотрят.

Не успел Бульон вернуться в гостиную, как перстень у него напальце, который вручил ему Ужас, замерцал.

– Почему никто не взял с собой зудильник? Когда вынаконец будете в Тибидохсе? – спросило кольцо строгим голосом.

Бульонов испуганно молчал, торопливо пытаясь скрутитьперстень с пальца, но тот, как назло, застрял. Генка уже понял, что с нимговорит хозяйка перстня, Медузия Горгонова, грозная дама с кафедрынежитеведения.

– Это что еще за игра в молчанку? – Кольцо грозновыстрелило искрой, превратившейся в рой серебряных ос.

– Нет, не надо! Уберите пчелок! – путаясь от ужасав названиях, закричал Бульонов.

– КТО ЭТО? Это Бульонов? Геннадий? – Голос сталеще строже, еще суше. Бедному Генке померещилось, что он услышал даже змеиноешипение.

– Ды-ды-да…

– Исчерпывающий ответ. Примерно такого ответа я иждала. Где Ужас и поручик? Чем занимаются эти бездельники?

– Мы… мы уже вылетаем.

– Надеюсь, это правда. Ночью лететь тяжело, а океансегодня штормит… Ну до встречи, если она произойдет! – мрачно сказалперстень. Вспыхнула еще одна искра, и осы, почти облепившие Генку, стекли наковер каплями серебра.

Бульонов, спотыкаясь, метнулся к призракам. Безглазый Ужасвсе еще что-то бормотал, протягивая руки к тете Нинель. Мадам Дурнева, неизбалованная мужским вниманием, тихо млела. Поручик Ржевский иперевоплотившийся Нижинский-Халявий страстно исполняли восточный танец скинжалами. Эти родственные души нашли друг друга. Забытый же всеми дядя Германсидел за диваном и трагически заламывал свои тонкие пальцы художника.

Заметив перекошенное лицо Бульонова, Халявий пересталтанцевать и топнул ногой.

– Чего ты такой бяка? Уберите этого кислого субъекта ине возвращайте ему деньги за билеты. Он испортил мне кураж! – сказал онкапризно.

– Погоди-ка! – остановил его поручик Ржевский,подлетая к Генке. – Ты где был?..

– Говорил… это… с перстнем, – промычал Генка.

– С Медузией? – хихикнул Ржевский. – И что,она была злая? Это все из-за обысков в Тибидохсе. Ей жутко не нравятся эти типыиз Магщества, которые всюду суют свой нос. Если бы не академик, она превратилабы их взглядом в камень. Разумеется, Медузия белый маг, но с прошлым поройсложно бороться!

Безглазый Ужас раздраженно обернулся и, поняв, что поралететь, поднялся с колен.

– Я буду тебе писать, Адель! Скоро я навещу тебявновь! – сказал он хрипло.

– Хорошо! Я буду ждать! – наливаясь помидорнымрумянцем, отвечала тетя Нинель.

Дурнев возмущенно фыркнул и несколько раз пнул своимисильными, как у кролика, ногами спинку дивана.

* * *

Полет над океаном сохранился в памяти Генки Бульонова какбесконечный кошмар. Ракетка плохо держала воздушные потоки, поэтому лететьприходилось немного наискось. К тому же было адски холодно, так холодно, что уГенки разжимались руки, а на волосах была изморозь, вскоре превратившаяся втонкую ледяную корочку. Фигуры призраков, указывавших ему путь, былиполупрозрачными и плохо заметными в темноте. Много раз Генка терял их в облакахи паниковал не на шутку. Перспектива остаться одному над бушующим океаном наракетке для большого тенниса, не зная ни одного заклинания, кроме Торопыгусаугорелуса, казалась ему кошмарной. Генка в панике бросался из стороны в сторонуи едва не вопил от восторга всякий раз, как перед ним зажигались жуткие зрачкиБезглазого Ужаса.

Генка уже едва сидел на ракетке, когда поручик Ржевскиймахнул рукой, привлекая его внимание. В первую минуту Бульонов не увидел ровнымсчетом ничего. Никакого острова. И лишь потом внезапно понял, что штормящиевалы разбиваются о незримую преграду и отвесно взлетают на добрую сотню метров.Какой же силой должна была обладать невидимая стена, чтобы держать эти тяжелые,то и дело повторяющиеся удары?

– Вот и Грааль Гардарика! Добро пожаловать на Буян! Атеперь поднимись повыше, разгоняйся и вперед! Где-то здесь должна быть точкаперехода! Не забудь выпустить искру и произнести заклинание! – крикнулРжевский.

При одной мысли, что ему придется на полной скороститаранить стену, о которую разбивались волны, Бульонову захотелось развернутьсяи лететь назад к мамочке. «Я передумал становиться магом… Вызови «Скорую» инарисуй мне на спине йодную сеточку!» – скажет он ей, и мир будет восстановлен.

– А вот сомневаться не надо! Не смей сомневаться! Ты должендумать, что ты здесь по полному праву, или разобьешься вдребезги… Обратно тыуже не долетишь, сил не хватит, вперед! – точно читая его мысли, грознокрикнул Безглазый Ужас.