Не давая Генке усомниться, призрак взмахнул рукой, и ракетканачала отвесно падать в пустоту. Сосущая ночная синь выпивала все мужество.Ветер свистел в ушах. Гудели океанские валы.

– Ну же, что молчишь? Врежешься! – еще страшнеекрикнул Ужас.

– А-а-а-а-а! Грааль Гардарикааааа! – жмурясь и едвапреодолевая искушение выставить вперед руки, закричал Бульонов.

Перстень выбросил искру. Даже, кажется, две искры. Что-тотолкнуло его в грудь. Перед глазами, хотя веки были и сомкнуты, вспыхнуло семьрадуг. Поняв, что он все еще жив, Генка перестал жмуриться.

Шторм внезапно стих. Генкиным глазам открылся лесистыйостров. Дальние деревья у скал, за которыми всходило солнце, походили на четкиештрихи на размытом акварельном фоне. Но Бульонов смотрел не туда, а на огромныйзамок-крепость, который вырос вдруг чуть левее. Громадные башни замка скрывалисьв тучах.

– Скажи спасибо Медузии! – появляясь рядом сГенкой, хмуро сказал Безглазый Ужас. – В жизни не видел более бездарной Гардарики.Если бы перстень не подстраховал тебя дополнительной искрой, пришлось бывызывать гарпий и чистить купол снаружи.

– Причем гарпии обошлись бы без всякого инвентаря. Уних странные вкусы, у этих гарпий, – встрял Ржевский.

– Ладно, не дрожи ты! Полетели. И не забудьпоблагодарить Медузию, – заметил Ужас и, указывая дорогу, полетел вперед.

На стене Тибидохса уже собралась небольшая группа учеников,встречавших новенького. В стороне, опираясь о свое не знающее промаха копье,стоял Готфрид Бульонский в плаще и противомагическом панцире. Он только чтовернулся из подвалов, где, по собственному уверению, одержал крупную победу надотрядом нежити. Хотя тут могли быть разные мнения, потому что выглядел Готфридтак, будто им хорошо поиграли в футбол.

– Встреча на Эльбе! Два Бульона, два уникума! Толькоодин Готфрид и герцог, а второй так себе! – вполголоса съехидничалкрасавчик Жора Жикин.

Он еще не знал, что Генка будет жить с ним в одной комнате.Поклеп и Медузия всегда оставляли самые приятные новости на десерт. Сарданапалже вообще предпочитал не вникать в такие, с его точки зрения, пустяки.

На Тибидохс опустился вечер – теплый весенний вечер,пахнущий океаном и хвоей. Слышно было, как в пруду плещутся русалки и кричат,носясь над драконбольным полем, неугомонные первокурсники. Не так давно Соловейсобрал из самых многообещающих ребят новую юношескую команду. Старый тренерздраво смотрел на вещи. Через год основные игроки сборной завершат учебу вТибидохсе, и непонятно, что будет дальше. Точнее, слишком понятно.

Маловероятно, что все десять игроков свяжут свою дальнейшуюсудьбу с драконболом. Большинство уйдут из спорта навсегда. А раз так – нужнасмена, иначе останешься у разбитого корыта и будешь до конца жизни разглядыватьстарые кубки, не мечтая уже о новых. Такой старости Соловей, ясное дело,предпочел бы избежать. И вот теперь он и Дедал, добродушно и ни во что невмешиваясь, наблюдали с трибун, как молодежь гоняется за сыновьями Гоярына,полыхающими в синеве длинными огненными струями.

– Эх-хе-хэх! – сказал Соловей своему другу. –Никакого постоянства! Едва успеваешь чему-то научить, а ребята уже вырастают иуходят. То ли дело у других… Последняя замена у муз была полторы тысячи летназад. О гандхарвах я даже не говорю! А бабаи! Те вообще тренируются по семьсуток подряд. А потом еще удивляются, почему они так играют!..

– Но ведь бьем же мы их? Бабаев побили, и гандхарвамдосталось! С музами только осечка вышла! – возразил Дедал, осторожновысовывая из книги свой хрупкий греческий нос.

– Угу! Хотелось бы еще невидимок одолеть, прежде чемпридется распускать команду… Да только после гибели Пуппера Магщество чего-токрутит. Да оно и понятно, без Гурия команда уже не та… Кому там играть, неКэрилин же Курло? Жалко все-таки мальчишку. Эх, Таня, Таня! Все беды от них, отженщин! Уж я-то знаю! – Соловей О. Разбойник вздохнул, вспомнив, что самкогда-то имел в мордовских лесах четырех жен.

В то время как первокурсники, с улюлюканьем шпоря пылесосы идымя чешуей, гонялись за драконами, остальные ученики Тибидохса убивали своевремя кто на что горазд, соответственно способностям, привычкам и мере общейиспорченности.

Шурасик сидел в читалке библиотеки джинна Абдуллы и грустил.Перед ним на трех столах, сдвинутых вместе, возвышалась целая книжная гора.Самые нетерпеливые книги шуршали страницами и переползали с места на место,некоторые превращались в змей и грозно шипели, требуя к себе внимания, ноШурасик даже не вспоминал о книгах, которые сам же час назад набирал по полкам.

Шурасиком овладела мечтательная стихия. В своем воображениион переносился на много лет вперед и поднимался до немыслимых высот.

«Ну ничего! Сейчас все смеются надо мной, не понимают меня,и пускай! – думал он. – А смеются потому, что они ничтожества. Кемони будут через пять лет? Магдомозяйками, магхранниками или магжерами вкаком-нибудь магвазине. Едва ли у нас с ними будут одни интересы. Наши дорогиникогда больше не пересекутся, и отлично. Уже через год я закончу школу с такимвысоким баллом, с которым ее не заканчивал даже профессор Клопп! Потоммагспирантура в Магфорде, и всё: передо мной открыты все дороги. Толком не знаюеще как, но я обязательно прославлюсь и разбогатею! Я буду гениален, какДревнир, богат, как Бессмертник Кощеев, и популярен, как Гурий Пуппер… И все водном лице. Одним движением бровей и кстати сказанным словом я буду разбиватьженские сердца с той легкостью, с которой прыгнувший на посудную полку котразбивает тарелки и чашки. Гробыня, Шито-Крыто, Гроттер и… и особенно этапротивная Лоткова сто раз пожалеют, что не обращали на меня внимания! Но будет,разумеется, поздно! У моих ног будут уже первые красавицы мира!.. «Все,милочки! – скажу я. – Поздновато! Ваше купе в конце вагона рядом стуалетом!»

Замечтавшийся Шурасик снисходительно улыбнулся и, делаярукой небрежное движение, долженствующее указать Гроттер и Лотковой их истинныйстатус, нечаянно смахнул на пол несколько книг.