– Так и есть. Он прозрачно намекает, что емупонадобится от меня одна услуга. Он спрашивает, нет ли у меня человечка вТибидохсе, который смог бы раздобыть для него одну вещицу. Когда-то онапринадлежала ему, но лет двести назад была захвачена магами как трофей. Якобыона совсем ничего не стоит, но дорога ему как память, и он готов дорого за неедать… Вот я и подумал, что, кроме Пипы, которую мне хотелось бы уберечь отнеприятностей, у нас есть еще этот тип в майке. Если хорошенько заморочить емуголову…

Не договорив, дядя Герман красноречиво пошевелил пальцами.

– И ты веришь Малюте? Зачем ему эта вещица, если онаничего не стоит? Столько лет жил без нее и вдруг вспомнил? – с подозрениемспросила тетя Нинель.

– Я верю Малюте? Я? – возмутился Дурнев. – Яникому не верю! Даже… – Тут дядя Герман посмотрел на жену и торопливопоправился: – Даже нашей таксе… Но эта вещица очень нужна Малюте, аследовательно, может оказаться полезной и мне.

– Он не писал, что это? В смысле, что именно нужновыкрасть? – уточнила Дурнева.

Дядя Герман покачал головой:

– Нет, об этом не было ни слова. Я же говорю, летучаямышь была мертва. Я не сумел послать Малюте ответ.

– А если отправить купидона? – предложила Дурнева.

Халявий расхохотался так, что едва не превратился в волка.

– Купидона? По-твоему, мамуля, купидоны такие дураки,чтобы летать в Трансильванию? Да им там через десять минут перекусят соннуюартерию. Не спасут ни стрелы, ни подтяжки, ни крылышки, ха-ха! Понял, братик?

Дядя Герман вдруг стал прислушиваться и озабоченнооглянулся. Полтора Километра, первая что-то заподозрившая, вскочила и жуткозавыла на окно.

В комнату вкатилась вначале голова Безглазого Ужаса, затем,как еж, утыканный ножами, поручик Ржевский, затем звенящее кандалами туловищеи, под конец, брызнув стеклами, ворвался Бульонов на теннисной ракетке. Онпросто-напросто не успел затормозить, так как никто из призраков не удосужилсянаучить его Чебурыхнусу парашютису.

– Всем дрожать! Руки вверх, ноги вширь! – забываяоткрыть рот, громко завопил Ржевский.

Халявий заголосил дурным голосом. Уставившись на призраков,он наступил воющей таксе на хвост и тотчас поплатился за это. Прошло немаловремени, прежде чем ему удалось стряхнуть со своей пятки разбушевавшуюся желтозубуюмоську.

Дядя Герман рванул к шкафу за шпагой, но остановился наполпути, сообразив, что призраков атаковать бесполезно, а с мальчишки довольнобудет и подзатыльника. Бульонов встал, озабоченно разглядывая себя. Приземление(или, точнее, «пристекление») сошло вполне благополучно, если не считать парымелких порезов. Окажись поблизости его мамочка, дело не обошлось бы без десяткареанимационных машин и спасательного вертолета. Сейчас же Генка просто зализалранку на руке, и этим все ограничилось.

Безглазый Ужас наконец нашарил на полу свою отлетевшуюголову, нахлобучил ее и уставился на тетю Нинель. Он смотрел на нее долго ипристально. Огненные глазницы его полыхали, а края узкого шрамообразного ртаползли вверх. Тетя Нинель, которую столь бесцеремонно разглядывали, вначалесмутилась, а затем рассердилась и подбоченилась, став от этого еще больше, ещеграндиознее.

– Чего вылупился? Ты чего, в музее, я не поняла? Ща ятебе устрою культурное мероприятие в двух действиях без антракта! Дам затрещину– голова отлетит! – сказала она басом, от которого из рамы осыпалисьуцелевшие после Бульонова осколки.

– О, о, о! – пробормотал Ужас, звенякандалами. – Да, да, да!

– Чего «да-да-да»? «Да-да-да» в смысле«фу-фу-фу»? – заинтересовался вездесущий поручик.

– Точь-в-точь она, моя невеста!.. Я узнаю ее в этойженщине! Такой же голос, такая же стать!.. – хрипло, точно через силу,выговорил рыцарь. – Когда ко мне в замок на свадебный пир ворвались враги,она двоих задушила голыми руками, моя Адель. Еще одного придавила столом.Больше к ней никто не осмелился приблизиться, и ее застрелили из арбалета… Якинулся к ней, я тоже сражался как лев, но меня ударили по голове, изуродовалии живым замуровали в стену. Я умирал долго. У меня было много завистников… Я неушел в загробный мир, потому что хотел отомстить. И вот теперь столько летспустя она возродилась вновь! Я знал, я верил! О Адель, радость моя, моесчастье!

И Безглазый Ужас загремел кандалами.

– Адель – Нинель… М-м-м… Странное совпадение! –признал поручик. – Кстати, про совпадения, если уж о них зашла речь. Одинраз мне должно было выйти повышение. Уже ждали приказа. И тут на смотрприезжает новый полковник. Я иду вдоль строя и вдруг вижу, что у одного солдатапуговица на кителе оторвалась. Я в отеческой такой манере ору: «Эй ты, крендельнедоделанный! Как ты смеешь так стоять перед его благородием, морда самоварная?А по роже?» И тут смотрю, полковник багровеет, а все как-то так от меняотодвигаются… Что же ты думаешь, у нашего нового полковника оказалась фамилияКрендель. А я-то от всей-то наивности чистой души! Ну и все: крест на карьере!Время идет, всех производят, а я все поручик! Эх, болит у меня душа за родину!

Поручик тарахтел, но его, как троянскую пророчицу, никто неслушал. Всем было попросту не до него. Безглазый Ужас опустился на колени. Налице у него было страдание.

– Адель! Адель, узнай меня, прошу! Это же я, твойГенрих! – бормотал он, протягивая руки к тете Нинель. Колени его скользилинад полом, не касаясь его.

Тетя Нинель, как завороженная, смотрела на него и нетрогалась с места. Да, он был безобразен и весь в шрамах. Да, он был мертв. Да,он был призрак в окровавленной рубахе и с кое-как нахлобученной головой… Но такли это, в конце концов, важно? Искать недостатки у тех, кто нас любит, –труд жестокий и напрасный. К тому же в глубине души тете Нинель началоказаться, что когда-то она уже видела этого человека. Когда-то давным-давно, восне или наяву.

Безглазый Ужас приблизился к тете Нинель и коснулся своимибесплотными руками ее руки. Дурнева разом ощутила жар и холод. Руки призрака,касавшиеся ее, одновременно существовали и не существовали. Это было странное,очень странное чувство. Для тети Нинель пропало время, пропало пестрое и нелепооднообразное мельтешение минут и секунд. Она куда-то падала, точно срывалась согромной высоты, и… и это ей нравилось.

Но тут, как часто бывает в жизни, встрял муж и все испортил.

– Эй вы там! Чучело огородное! Отойдите от моей жены,или я за себя не ручаюсь! – вспылил дядя Герман, потрясая шпагой.