— Я не хотела, чтобы так вышло, — вздохнула, так и не дождавшись никаких слов.

— Ты не виновата, — коротко, снова только мельком посмотрев на меня.

Может, не виновата. Но чувствовала я себя паршиво. Отвернулась к окну и тут почувствовала, как на колено мне опустилась ладонь.

— Ты не виновата, Ника, — повторил Дима твёрдо.

Наш немой диалог продлился какие-то секунды. Ладонь его исчезла, и мне стало неуютно. В молчании раздался щелчок зажигалки, сквозь опустившееся окно в салон ворвался ветер и влажный, пахнущий ночным городом воздух.

— Про какие бумаги он говорил?

— Зачем тебе?

— Раз уж я твоя жена… — сжала правую руку в кулак. Распрямила пальцы. Взгляд на Диму. – Люди мэра затолкали меня и увезли, а я толком не знаю, почему. Как-то не очень…

Уголок губ мужа дёрнулся. Красный уголёк вспыхнул и потух. Мы давно ехали по освещённой фонарями и витринами ночных ресторанов улице, а я всё ещё как будто была на пустыре. Сам по себе он наводил ужас. Ни людей, ни машин, ни света – только длинная стена и контуры здания вдалеке, различить которые можно было только при включённых фарах.

— Я хочу знать. От твоего молчания нет никакого толка.

— Так вышло, что на протяжении нескольких лет нынешний муж Кристины был моим адвокатом. Это долгая история, Вероника. Рассказывать тебе её у меня нет никакого желания. Скажу так – Рихард Агатов ничего не делает просто так. И моим адвокатом он тоже стал не просто так. У него были мотивы.

— Он хотел быть рядом с ней? С Кристиной?

Судя по усмешке Димы, спросила я глупость. Причём очень и очень большую.

— Можно и так сказать, — ответил он, сделав глубокую затяжку. – Суть в том, что через Агатова проходили все мои дела. За время нашего сотрудничества у него на меня накопилось достаточно. И не только на меня.

— Ты не знал, кто он?

— Знал. И думал, что предусмотрел возможные варианты. Оказалось, не все.

— Почему ты вообще работал с ним? – в недоумении спросила я.

В голове не укладывалось, чтобы Дима мог иметь дела с человеком, у которого увёл бывшую жену. Даже не так, с человеком, с которым его бывшая жена имела отношения. Это же… Мазохизм какой-то. Извращение самое настоящее.

— Он – лучший. А мне нужен был лучший, Ника. В то время я попал в передрягу, Агатов был гарантией, что я смогу из неё выпутаться. Да к тому же, есть хорошая поговорка: друзей держи близко, врагов ещё ближе. Я мог контролировать его. Вернее, думал, что могу. Но в определённый момент всё пошло наперекосяк.

Он уставился на дорогу. Сквозь стену дождя, сквозь время. Мне стало ясно, что он вспоминает, раскладывает события. Наконец губы его тронула новая усмешка.

— Трудно быть Богом, Ника. Только Боги могут наблюдать и не вмешиваться. Люди – нет.

Последняя фраза окончательно убедила меня, что в их истории с Кристиной для меня навсегда останутся тёмные пятна. Хотела ли я знать всё от и до? Сперва думала, да. Но, вглядываясь в чёткий профиль мужа, засомневалась. Он столько раз сказал, что это прошлое. Так надо ли? Да и начни я задавать вопросы, ответов бы не получила. Ни сейчас, ни, возможно, позже.

— То есть бумаги так и остались у твоего адвоката?

— Да.

— И теперь Градский хочет, чтобы ты забрал их и отдал ему?

— Да, Ника. Именно это он и хочет.

Дима поднял стекло. Я поймала наше с ним расплывчатое отражение и не нашла ничего лучше, чем промолчать. Как он решил разбираться с проблемой, представить было страшно. Тем более страшно было спрашивать. Иллюзий насчёт мужа я не питала. И что может произойти, понимала прекрасно.

— Он мэр, — только и смогла сказать. – Мне страшно за тебя, Дим…

Под шум дождя мы притормозили у обочины. Дорога была пустая и тёмная. Понять, где мы, я не могла. Вглядывалась в ночь, но ничего не понимала. Дмитрий о чём-то думал. Я не решалась вмешиваться, сбивать его. Ждала. Примерно через минуту он взял телефон. Я слышала, как в трубке раздаются длинные гудки. Потом неразборчивый голос.

— Не скажу, что рад тебя слышать, Агатов, — выговорил муж. – Но у нас с тобой есть дело. Большое общее дело. – И опять неразборчивый ответ.Агатов? Я приоткрыла рот.– Это не телефонный разговор. Встретимся через пару часов в «Кутерьме»… Да… Именно.

Ещё пара фраз, и телефон полетел на приборную панель. Внедорожник тронулся с места.

— Ты звонил мужу Кристины? – Всё ещё до конца не верила. – Я думала… думала, ты ни за что с ним не встретишься.

— Есть вещи, Ника, ради которых можно пожертвовать гордостью, — он взял мою руку.

Его взгляд заставил меня сглотнуть неожиданно вставший в горле комок.

— И… И что это за вещи?

— Жизнь. Жизнь моих детей и любимой женщины.

Дмитрий

«Кутерьма» было тем ещё затхлым местечком. Название своё оно оправдывало как нельзя лучше: стоило оказаться внутри разбитого на несколько комнатёнок зала, ощущение создавалось, что ты попал в мир анархии.

На самом же деле официанты вполне могли устроить гостю столик в укромном уголке. При желании и наличии нескольких купюр, само собой. Но всё это мелочи. Главным достоинством сего местечка было полнейшее отсутствие внимания со стороны как обслуживающего персонала, так и других посетителей.

Агатова я ждал уже минут десять. За это время официант не подошёл к столику ни разу. Получил пару купюр и растворился.

Уловив движение сбоку, я повернулся. Так и есть.

— Не люблю ждать, — навстречу Агатову я не поднялся.

Он тоже не подал мне руку для крепкого дружеского рукопожатия.

— Что за дело? – выдвинул стул напротив.

— Градский.

Фамилии оказалось достаточно, чтобы он напрягся. Взгляд стал жёстким и цепким. Этот сучёныш хорошо понимал, что мы повязаны.

— Ему нужны бумаги, — без предисловий.

— Они давно уничтожены.

Об этом я догадывался. С шумом втянул носом воздух. Проклятье. Хранить компромат у себя было всё равно, что держать за пазухой динамитную шашку. Но и избавиться от них – решение так себе. Хотя что лучше, тот ещё вопрос.

— Ему нужны бумаги, — повторил жёстко, в упор глядя на Арда. – Он очень хочет получить их. И, как ты понимаешь, если не получит от меня, пойдёт дальше. Догадываешься, к кому?

Естественно, он догадывался. Дав ему время подумать, я махнул рукой. Не прошло и десяти секунд, как невидимый официант возник у столика.

— Принеси нам крепкий чай, — бросил, не глядя. – И отдельно – сливки.

Безмолвно кивнув, официант исчез. Я откинулся на спинку стула. День был чертовски длинным и заканчиваться никак не желал. Сконцентрированный на деле, пока что я мог не думать о Нике. Но понимал – вернусь домой, накроет, как не хрен делать. Градский – птица высокого полёта. Но трогать мою жену… Зря. Самое отвратное было в том, что он имел множество рычагов, у меня же не было фактически ничего. Только верный друг, несколько стволов под замком в сейфе и так, по мелочи. Хотя смотря что считать мелочами и с какой стороны на них смотреть.