На следующее утро я выехал из дома, но не стал заезжать вконтору. По дороге я заметил слежку. Как мне показалось, у меня на «хвосте»сидел один человек, что было вполне обычным делом. Я подождал до девяти часов,а потом позвонил Орвиллу Макстону.

— Мистер Макстон, говорит Дональд Лэм.

— Чем могу служить? — спросил он.

— Не могли бы вы сообщить мне об организации, в которойработаете?

— Еще чего. Я слишком много говорил об этом. Надоело.

— Но мне нужна не обычная информация, а нечто другое, —сказал я.

— Что именно?

Например, ваше собственное мнение о Дэйле Финчли.

— Вы репортер?

— Нет, я подозреваемый.

— Что? — вскричал он.

— Подозреваемый.

— Как это?

— Вот это я и хочу узнать. Полиция решила доставить мненеприятности.

— Вы хорошо знали Финчли?

— Совсем не знал. Но мне кажется, что кое-что я о немвыяснил.

На другом конце провода воцарилось молчание. Наконец Макстонспросил:

— О чем вы хотите поговорить со мной?

— Я отниму у вас минут пятнадцать. Если не захотите отвечатьна какие-нибудь вопросы, не надо. Полиция не сняла с вас подозрения. Но ониподозревают и меня. Поэтому у нас есть нечто общее.

Макстон опять замолчал и наконец сказал:

— Хорошо, я даю вам пятнадцать минут. Приезжайте. Скольковам потребуется времени, чтобы доехать?

— Десять минут.

— Хорошо. Приезжайте, поговорим пятнадцать минут. Но если выпойдете напролом, я вас выкину вон.

— Ладно, — сказал я.

На самом деле я звонил из автомата, который был за дваквартала от его конторы. Я прошел туда пешком и представился секретарше. Она слюбопытством посмотрела на меня и сказала:

— Входите, мистер Лэм, он ждет вас.

Орвилл Макстон был похож на спортсмена — широкоплечий,коренастый, с мощной шеей, густыми бровями, мясистым носом, квадратной челюстьюи здоровенными руками. Он изучающе посмотрел на меня своими серыми глазами.

— Садитесь, Лэм. Я сел.

— Так что вы хотите знать?

— Вы член правления фирмы, — сказал я, — вы должны былиутверждать контракты. Финчли был у вас юристом. Зачем Финчли нужно былопредставлять все эти заявки правлению?

— Да, мы собирались утверждать контракт и должны были знать,с кем имеем дело и какова сумма представленных сделок.

— Вы запланировали встречу?

Он забарабанил по столу короткими толстыми пальцами:

— Мы должны были встретиться.

— С Финчли?

— Да.

— Когда?

— Он сказал, что имеет еще одну заявку, которая наиболеевыгодна, но она как-то задержалась и… обо всем этом я рассказал полиции, Лэм.

— Вы не сказали только, где были во время убийства.

— Вот именно, черт побери! Это не их дело! Говорят, чтополиции надо помогать, а сам-то я получаю от нее какую-нибудь помощь?!Полицейские приходят, задают разные вопросы, которые касаются твоей личнойжизни, потом приглашают репортеров, рассказывают, какие они молодцы, а наследующий день ты читаешь об этой своей личной жизни на первых полосах газет.

— Вы говорите о себе?

— Как вам угодно, черт побери. Теперь рассказывайте о себе.

— Я частный детектив.

— Черт!

— Я работал над делом женщины, вышедшей замуж за женатогочеловека. Когда он узнал, что ей все известно, то сбежал и прихватил с собойвсе ее сбережения. Я нашел его здесь, в Лос-Анджелесе, и собирался взыскать снего эти деньги. Я стараюсь защищать интересы своих клиентов. Но по причине, окоторой я не могу сейчас говорить, полиция решила, что моя клиентка могла бытьтой самой женщиной, которая стреляла в Финчли, или той, которую видели у егодома сразу после убийства.

— Похоже, вы говорите о двух женщинах?

— Да.

Макстон снова забарабанил пальцами по столу. Он нервничал,но его лицо оставалось похожим на гранитную скалу.

— И что дальше? — спросил он через некоторое время.

— Полиция не любит, когда им мешает частный детектив. К томуже в данный момент я не могу раскрыть им всех секретов. Я пытаюсь помочь своейклиентке. Так вот, полиция доставила мне большие неприятности. Единственное,чем я могу помочь себе, это найти нужные улики. Они пойдут по правильному следуи оставят меня в покое.

— И поэтому вы явились ко мне?

— Да, к вам.

— Зная, что за вами следят, вы решили прийти, чтобы онипошли теперь по моему следу?

— Я хотел бы получить некоторые сведения, — ответил я.

— Полиции известно, что вы здесь?

— Думаю, да. Кажется, они следят за мной.

— Я не буду вмешиваться, — сказал он, — у меня есть причины,чтобы не лезть в это дело. Личные причины.

Я еще раз взглянул на него: шея как у быка, грудь как бочка.Казалось, он полон энергии и жизни. Этот человек не из тех, кто свяжет себя содной женщиной и будет верен ей до конца жизни. Он посмотрел на меня. Я ничегоне сказал.

— Да, личные причины. И я не собираюсь говорить об этом сполицией. И вам не скажу. Не хочу, чтобы в городских газетах печатали об этомстатьи.

— Ладно, — сказал я, — теперь ответьте мне на один вопрос.

— На какой?

— Вы можете предположить, что, несмотря на то что Финчли былуважаемым человеком, он мог быть хитрым и умным мошенником?

Он выдохнул встречный вопрос:

— А вы?

— Я могу.

Он погрузился в раздумье.

— А не расскажете ли вы мне об информации, которойрасполагаете, — спросил я, — не требуя ответить откровенностью на откровенность?Другими словами, не дадите ли вы мне возможность играть по моим правилам?

— Нет.

— Я так и думал. И вы не позволите мне играть по моимправилам?

— Нет, — сказал он, — не позволю, но я мог бы использоватьловкого детектива в своих целях…