Этим двоим выделили небольшой кабинет рядом с канцелярией и бухгалтерией. И псевдоревизоры Ломов и Васин погрузились в изучение бумаг.

Ломов критически окинул взором очередную гору папок.

– Учись, студент, пока профессор жив, – с этими словами он подтянул к себе «личное дело» очередного работника организации.

Уже который день майор натаскивал Васина на предмет выявления «вражеского агента в учреждении». Четко и ясно разъяснял, по каким критериям сужать круг лиц.

Папки с кадровой документацией – это главный источник информации. Из нескольких сот работников особое внимание – судимым, закоренелым правонарушителям. Это агент абвера или ЦРУ обязан вести безупречную жизнь и верноподданно ораторствовать на профсоюзных собраниях. Бандиты же ищут подручных среди социально и психологически близких. То есть среди всякого уголовного сброда и маргиналов.

Отдельная категория – те, кто имел отношение к перевозкам и документации. А еще – те, кто был допущен к печатям. И кто по долгу службы ошивается рядом с людьми, имеющими этот доступ.

– Можем, конечно, кого-то просмотреть, – говорил Ломов. – Человек улицу метет метлой, а краля его печати ставит в приемной директора. Но это уже следующий этап. Более глубокий. Принцип такой – от простого к сложному. Сперва проверяем то, что лежит на поверхности.

Заодно Ломов показал уровень владения важнейшим инструментом оперативника – искусством общения с людьми. Пара дней – и он уже здесь свой человек. Знает каждую бухгалтершу, каждую машинистку и делопроизводителя, а заодно и их начальников. Со всеми перекинется добрым словечком, сделает комплимент, похвалит, вызовет на откровенность. И ненавязчиво повернет разговор так, что ему расскажут все сплетни конторы, а заодно дадут характеристики сотрудников, их явных и тайных делишек и пристрастий. Среди этого словесного мусора обязательно найдется зерно истины. Васин прямо любовался, как органично это получается у шефа, споро и эффективно.

И так «ревизоры» обаяли всех, что сердобольные сотрудницы бухгалтерии стали заваривать им чай и приносить булочки из буфета. За что Ломов исправно откупался конфетами.

Вечерами командированные в разных условленных местах встречались с Пашей Тимофеевым, местным оперуполномоченным городского розыска. Передавали ему поручения о проверке отдельных лиц по архивам УВД и запросы в Москву. Взамен он информировал их о результатах по предыдущим запросам и сообщал новости по делу.

Дни шли за днями. Вот уже неделя пронеслась, июль начинается.

Однажды вечером Ломов и Васин совещались у себя в гостинице «Юбилейная». Номер был двухместный, со всеми удобствами. Кроме кроватей там имелся еще круглый стол со стульями. На столе стояли казенный графин и граненые стаканы. А еще в комнате были тумбочки, письменный стол с настольной лампой с ярко-оранжевым матерчатым абажуром. Вся мебель и паркет были на редкость скрипучими, так что невозможно было шевельнуться, чтобы не вызвать симфонию скрипа.

Ломов, подводя итоги рабочей недели, объявил:

– Итак, результат наших псевдонаучных изысканий – семь кандидатов в активе.

– Ну да, – хмыкнул Васин. – «Семеро смелых» – фильм такой был. Эти семеро имели доступ к документам и возможность их достать.

– Ну, смелый, положим, там один. А вот кто именно? – Ломов вытащил из портфеля папку с тесемочками, извлек из нее список с этими семерыми. Положил перед собой на круглый стол. Вооружился красным карандашом и стал вычеркивать лишних.

– Фадеев Игорь Валентинович, завканцелярией. Не тот человек. Психологически неспособен на подобные фокусы… Валентинова и Проклова. Это канцелярские иезуиты, для них бумажка – святое. Громов и Серегина – запуганные, дисциплинированные, законопослушные до потери пульса. Тоже не годятся.

– Если только они не нацепили маски.

– Ой, юнкер. Ну не умничай. Какие маски? Мы ищем обычного человека. Возможно, хитрого, но вполне заурядного, а не народного артиста РСФСР. Пора уже людей научиться чувствовать. Чай, не совсем салага.

– Как бы они нас не почуяли, – вставил шпильку Васин. – И теперь притворяются.

– Не усложняй… Так, и что остается?

– Два человека.

– Это кто-то из этих двоих и есть, – напротив нужных фамилий Ломов поставил восклицательные знаки. – Готов поклясться на Коране.

– Почему на Коране, шеф? – изумился Васин.

– Потому что за язык зацепилось, – хмыкнул Ломов.

Итак, двое. Губанов Артем Иванович из отдела закупок. Мутный тип, ранее приговоренный за мелкие хищения к исправительно-трудовым работам и вернувшийся в лоно родного коллектива. Двадцать девять лет. Недавно ловили его за руку на мелких нарушениях, корысть не доказали, выгонять не стали. Злоупотребляет спиртным. Одевается в дорогие костюмы. Он будет кандидатом номер один. Очень уж подходит для роли «крысы» по психологическому портрету.

Жиганов Игнатий Аполлинарьевич. Экспедитор. Не судим. Хитер и изворотлив. Возраст немаленький – тридцать пять лет. Хвастался, что в нем течет цыганская кровь. Но сам вроде не цыган. Ходили слухи, что причастен к мелким финансовым фокусам, но за руку не ловили. Три года назад подозревался в скупке краденого, но соскочил, не доказали. Имеет некоторые связи с местным криминалитетом и порой шастает по всяким притонам, где гордо именуется Жиганом. Авторитетная кличка для мелкого шныря. Интересно, есть для нее причины?

– И как колоть их будем? – спросил Васин. – Повестку в УВД выписывать?

– Что, на испуг хочешь взять? – усмехнулся Ломов. – Мол, нам все известно, колись, бандитский выродок.

– Хотя бы.

– А не поколется? – прищурился Ломов. – Тем более мы не знаем, кто из них двоих.

– Тогда наружку за ними выписать.

– Сколько ты их таскать будешь? Больше десяти дней Николай Николаич не топает, только при совсем уж исключительных обстоятельствах. А мы можем и месяц прождать, и два. Пока Копач не нарисуется. А если у них связь через какой-нибудь почтовый ящик?

– И что вы предлагаете? – приуныл было Васин.

– Сашу Циркача надо звать.

– И что он сделает? Какой план?

– Самый тупой и прямолинейный, – засмеялся Ломов…

Васин аж залюбовался картиной, когда в гостинице «Центральная» увидел вольготно устроившегося Циркача. И номер у него был одноместный, где мебель не скрипела, а потолки – высокие и с лепниной, и сам агент выглядел настоящим франтом. Одет в дорогой пиджак, «колесики со скрипом» – то есть такие лакированные ботинки. Шляпа фетровая на вешалке висит. Держится как граф. Видно, что человек денежный и деловой. Ну, собственно, так и было задумано.

– Хорошо окопался, – оценил Ломов, присаживаясь в кресло. – У нас хоромы попроще. И выглядишь ничего. Богато.