Элис прилагала все усилия, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Она часами без устали наводила порядок в доме, отполировала до блеска всю мебель, в комнатах витал аромат лаванды и пчелиного воска. Но ничто не помогало.

В конце концов Элис сдалась, достала из шкатулки вещь, напоминавшую ей о Рэйзеби. Провела пальцами по гравировке на серебряном пере, которое он подарил ей, улыбнулась. В ее улыбке сквозила горечь.

Потом достала из саквояжа письмо Рэйзеби и, как много раз до этого, попыталась прочесть хоть одно слово. Ее усилия, конечно, не увенчались успехом, ведь у нее не было волшебной палочки, которая могла бы научить ее читать. Впрочем, какая разница, что он написал? Все равно это ничего не меняло…

В ту ночь Элис снилось, что она занимается любовью с Рэйзеби. Сон казался таким реальным, что она чувствовала его запах, тепло его тела, слышала его голос, произносящий ее имя. Когда она открыла глаза, все ее тело изнывало от неудовлетворенного желания.

– Рэйзеби… – прошептала она, но уже через мгновение поняла, что это был всего лишь сон. Ощущение потери, которое она испытала, было сильнее, чем раньше.

В один из таких безрадостных для нее дней подруги зашли навестить ее.

– Что это ты прячешься? – спросила Тилли. – Мы сто лет тебя не видели, а в газетах пишут, что твои роли отдали мисс Болтон.

– Кембл просто пытается расшевелить публику. Окутать мое исчезновение тайной, чтобы заинтриговать зрителей.

– Это он велел тебе залечь на дно? – поинтересовалась Тилли.

Элис кивнула:

– Всего на неделю.

В общем-то она сказала правду, лишь слегка подкорректировала ее.

– Мы переживали за тебя, – доверительно сообщила Эллен, внимательно изучая лицо Элис.

– Я ценю вашу заботу обо мне, но беспокоиться не о чем. Правда.

– И чем ты тут занимаешься? – спросила Тилли, садясь рядом с Элис. – Готова поклясться, ты не знаешь, как убить время.

– Я много сплю. Кожа отдыхает от грима. Вся эта краска не слишком полезна для лица, – ответила Элис, пытаясь объяснить тени под глазами и бледность щек.

– Да, выглядишь ты как пугало, – поддразнила ее Эллен.

Элис улыбнулась. Впервые за несколько дней. В присутствии подруг она чувствовала себя гораздо лучше.

– Вы были не совсем откровенны с нами, мисс Свитли, – сказала вдруг Эллен, бросив на подругу озорной взгляд.

Элис продолжала улыбаться, но ее сердце встревоженно забилось.

– О чем это ты?

Эллен демонстративно принюхалась.

Тилли хихикнула.

– Твой секрет уже не секрет, Элис. Это место пропахло лавандой и воском.

Элис подняла руки:

– Сдаюсь. Я тут решила немного прибрать…

Подруги расхохотались.

– Кстати, мы решили с девочками завтра сходить в театр, – сообщила Тилли. – Забронировали шикарную ложу с прекрасным видом на сцену. Мы знаем, что ты и так ходишь в театр чуть ли не каждый день, но у тебя будет шанс взглянуть на него с другой стороны. Стать одним из зрителей. И ты будешь с нами. Вот увидишь, мы отлично проведем время. Скажи, что пойдешь!

– Не знаю…

Но предложение заинтриговало Элис.

– Если ты так и будешь всю неделю сидеть в четырех стенах, сойдешь с ума, Элис, – сказала Эллен.

– Может быть, ты права, – признала актриса.

Она уже просидела дома несколько дней, и как ей это помогло?

Эллен улыбнулась:

– Мы всегда правы.

– Ну ладно. Значит, завтра вечером.

Элис улыбнулась. Кто знает, может, вечер, проведенный с подругами, – это как раз то, что ей нужно.

Рэйзеби знал, что поступает глупо, проводя ночи в полном одиночестве в доме на Харт-стрит, но его не покидало ощущение, что он должен быть здесь. Каждая комната этого дома хранила память об Элис. Он стоял у окна в спальне, смотрел, как заходит солнце, потягивал бренди и старался не думать о вечере, который ему предстояло провести в компании мисс Даррингтон и его матери, леди Рэйзеби.

Тилли была права. Элис нужно примерить на себя иную роль – роль зрителя. Ведь она знала театр только с одной стороны – со стороны сцены, сегодня все будет по-другому.

Она критически взглянула на себя в зеркало, потом воспользовалась рисовой пудрой и румянами, чтобы скрыть тени под глазами и бледность лица. Поколебавшись, она выбрала зеленое шелковое платье, и сделала это не для того, чтобы доказать, что ей все равно. Это платье волшебным образом связывало ее с Рэйзеби. Кроме того, она была совершенно уверена, что не встретит его в театре. Но она ошиблась.

Элис сидела в ложе рядом с Тилли, Эллен и еще четырьмя женщинами, смотрела на сцену, но не видела ничего из происходящего там. Это платье привело его сюда, подумала она. Оно и правда волшебное. Элис не знала, радоваться ей или печалиться.

– Я рада, что мы уговорили тебя пойти с нами. – Тилли взяла Элис под руку. – Нельзя было оставлять тебя в четырех стенах в субботу вечером. Чем бы ты занималась сейчас? Мебель полировала? Не понимаю, почему бы не поручить это занятие горничным?

– Мне нравится полировать дерево. Это дает мне чувство удовлетворения.

Элис не сказала, что бралась за это занятие потому, что ей не удавалось избавиться от тягостных мыслей.

– Я тоже люблю полировать дерево, – заявила Эллен. – Правда, не совсем то, о котором вы говорите.

Она кокетливо посмотрела на подруг, намекая на двусмысленность своих слов. Все рассмеялись. Включая Элис.

Элис упорно смотрела на сцену и ни разу не повернула голову, чтобы взглянуть на ложу Рэйзеби, но она знала, что он там. Эллен часто посматривала туда, и женщины обменивались многозначительными взглядами, думая, что Элис этого не замечает.

Тилли склонилась к ней и сказала, понизив голос:

– Мы не знали, что он будет здесь, да еще с мисс Даррингтон, честное слово!

– Кто? – спросила Элис, как будто речь могла идти о каком-то другом мужчине.

Тилли улыбнулась:

– Так держать, девочка. Покажи ему!

Элис выдавила из себя улыбку.

Они смотрели пьесу Шекспира «Все хорошо, что хорошо кончается» о простолюдинке, полюбившей дворянина, который не мог на ней жениться.

– …все равно, что полюбить звезду и с ней о браке мечтать. – сказала главная героиня, Елена.

Эти слова затронули самые чувствительные струны в душе Элис. Ведь то же самое она могла сказать о себе и Рэйзеби. Ей стоило больших усилий не выдать обуревавшие ее чувства.

Она не осмеливалась отвести взгляд от сцены, чтобы не взглянуть случайно в сторону ложи, где сидели Рэйзеби и мисс Даррингтон. Глаза Элис защипало от слез, в горле возник комок. Ей удалось высидеть первый акт и большую часть второго, но потом она поняла, что, если немедленно не покинет зрительный зал, рискует разрыдаться на публике.