В будущем она должна стараться всеми силами избегать встреч с ним, выходить из комнаты, когда увидит его, и не имеет значения, что подумают люди. И она никогда, никогда больше не должна оставаться с ним наедине. Это единственный способ сохранить рассудок. Теперь Элис знала, что не может доверять себе, когда дело касается Рэйзеби.

На следующий день ближе к вечеру в спальню Элис вошла горничная и сообщила, что пришел лорд Рэйзеби и ожидает ее в гостиной.

Элис на мгновение замерла, потом нарочито спокойно положила на туалетный столик метелку для смахивания пыли.

– Я уже говорила тебе, что меня ни для кого нет дома.

Горничная покраснела.

– Он очень настаивал, мэм. Я не могла остановить его.

Элис кивнула, понимая, что несправедлива к девушке. Если Рэйзеби что-то задумал, никому не под силу остановить его.

– Скажи ему, что я сейчас спущусь.

Но не успела она договорить, как в дверь спальни постучали. Элис знала, что это был он.

Ее охватила паника. Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Элис понимала: для того чтобы выпроводить его из дома, ей придется бороться не с ним, а с собой.

– Все в порядке, Мэг, ты можешь впустить его, а потом оставь нас.

Девушка кивнула, сделала книксен и открыла дверь.

Рэйзеби стоял, привалившись к косяку.

– Ты не должен был приходить, Рэйзеби.

– Я пришел поговорить с тобой.

– По-моему, мы достаточно наговорились вчера вечером в театре.

– А мне кажется, кое-что мы не обсудили.

– То, что случилось вчера, – ошибка. Мы оба это знаем. Это все только усложняет. Ты должен уйти. Сейчас. – Прежде чем она сдастся и снова займется с ним любовью. – Мне больше нечего сказать тебе, Рэйзеби.

– Зато мне есть что сказать.

Рэйзеби помолчал.

– Я хочу кое-что спросить у тебя, Элис.

– Тогда иди вниз, в гостиную, и подожди меня. Мы поговорим там.

За спиной Элис стояла кровать, а ее тело уже невольно отреагировало на присутствие Рэйзеби, поэтому она не могла поручиться за себя.

Но Рэйзеби не пошевелился. Несколько мгновений он смотрел ей в лицо, потом его взгляд скользнул по ее телу. Затем его внимание привлекла сияющая поверхность туалетного столика, на котором лежала тряпка и коробочка с пчелиным воском.

– Ты нервничаешь, Элис? – спросил он, снова посмотрев на нее.

Его низкий бархатный голос проник ей в самую душу. Элис задрожала, и он улыбнулся.

Конечно, она нервничает. С той самой минуты, как он появился здесь. Она опустила глаза на свой старый поношенный передник, все еще повязанный поверх платья, и покраснела. Дрожащими пальцами она принялась развязывать передник, но лишь туже затянула узел.

– Позволь мне.

Он медленно подошел к ней. Его рука скользнула по ее талии. Элис закрыла глаза.

– Ты не должен был приходить сюда, Рэйзеби.

– Ты уже говорила мне это.

Он снова улыбнулся и легким движение развязал узел.

Сняв передник через голову, Элис с преувеличенной сосредоточенностью принялась складывать его в аккуратный квадрат.

Рэйзеби взял из ее рук передник и сунул его в карман своего сюртука.

– Это нечестно с твоей стороны, – прошептала она и посмотрела ему в глаза.

– Честнее, чем ты думаешь, – сказал он.

Они смотрели друг на друга, и Элис ощутила одновременно боль в сердце и влечение.

– Что тебе нужно?

– Мне нужна ты, – просто ответил он.

Она вздохнула и закрыла глаза.

– Это невозможно, – едва слышно выдохнула она. Невозможно сопротивляться ему. И невозможно продолжать эту пытку. – Мы не можем этого делать. Я не могу. Разве ты не понимаешь?

– Я понимаю лучше, чем ты думаешь.

– Тогда почему ты здесь?

– Из-за тебя.

– Я не понимаю.

Она озадаченно покачала головой. В ней боролись противоречивые желания: ей хотелось, чтобы он ушел, и одновременно – чтобы он остался.

– Я люблю тебя, Элис.

– О боже! – выдохнула она и прижала к губам дрожащую руку. – Что ты со мной делаешь, Рэйзеби?

– Я говорю тебе правду. И прошу выйти за меня замуж.

Она изумленно уставилась на него. Ее вдруг охватила страшная слабость, колени подогнулись, в висках застучала кровь.

Рэйзеби подхватил ее, не дав упасть.

– У тебя жестокие шутки, – прошептала она, дрожа, как лист на ветру.

– Это не шутка.

Элис уставилась на него. Он что, пьян?

– Сколько бренди ты выпил?

– Сегодня ни капли, – улыбнулся Рэйзеби.

– Ты не можешь жениться на мне, – резко сказала она.

– Почему? Ты не хочешь быть моей женой?

– Я – актриса, Рэйзеби.

– Это мне известно.

– У нас все не так, как у Венеции и Линвуда. Хотя она и была актрисой, но ее отец – герцог. Всем было понятно, почему они поженились. И никто не смотрел на них косо. У нас все по-другому. Посмотри на меня. Я родилась и выросла в крошечном домике в пригороде Дублина. У меня не было обуви и одно старое платье. Я была шлюхой в публичном доме!

Он молча смотрел на нее.

– Я разрушу твою жизнь. Погублю честь Рэйзеби, о которой так печется твоя семья. Если мы поженимся, нас предадут анафеме.

– Не сомневаюсь, – согласился он. – Но я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя.

– Ты – маркиз, Рэйзеби. Из этого ничего не выйдет.

– Неужели?

Она покачала головой.

– Ты потерял меня.

– Мне не обязательно быть маркизом.

– Ты или пьян, или сошел с ума.

– Я никогда не рассуждал так здраво, как сейчас.

– Тогда скажи мне, пожалуйста, о чем ты говоришь, потому что я не понимаю тебя.

– Вопрос стоит так: или долг, или ты, Элис. Я выбираю тебя.

Она уставилась на него, не веря своим ушам. Все это было больше похоже на сон. Она даже не смела надеяться на такое.

– Мне не обязательно быть маркизом Рэйзеби. Я готов отказаться от титула ради тебя. Пусть Атолл займет мое место. У него хорошая голова на плечах. И ему будет чем заняться, когда он вернется в Англию.

– Но ты не можешь вот так взять и отдать наследственный титул, правда? Мне кажется, это не так легко сделать.