Ши ещё сильнее стиснул зубы, так что желваки вздулись на скулах, сглотнул. Дышал глубоко, размеренно, будто про себя считал до десяти. А после заветной цифры либо выхватит кинжалы, либо возьмёт себя в руки. А Виту что делать? Убегать, пока не поздно?

‒ Ты должен меня убить.

Опаньки. Неожиданное предложение. У Вита даже рот приоткрылся, от изумления, и не получалось воспринимать сказанное всерьёз.

‒ Я? Убить?

‒ В тебя ведь дух не сможет вселиться?

‒ Не может. Никогда не слышал про демона, одержимого другим демоном. ‒ Ощущение опасности немного ослабло, и Ши воспринимался почти как прежде. ‒ Так ведь и ты. Ты ведь тоже частично… не человек. Хотя с тобой никогда обычные правила не работают. Ты везде исключение.

‒ Самое время об этом рассуждать.

Теперь на сто процентов Ши. Сильный он всё-таки нереально. Не только физически. Но насколько его воли хватит? И насколько у Вита хватит решимости сотворить то самое, о чём Ши его попросил? Да не сделать ему этого.

‒ А к начальству не пробовал обратиться? ‒ предположил Вит. ‒ Всё-таки настоятель Сумеречного храма. Почти всемогущий. Он-то наверняка знает, как можно избавиться.

‒ Храм не впускает, ‒ сообщил Ши. ‒ А по-другому я не могу с ним связаться.

Но настоятель, конечно, в курсе и даже не пытается вмешаться. Сейчас. Возможно только потом, когда игра закончится ‒ а так она быстро закончится, с доселе небывалым результатом ‒ и Ши ему снова понадобится в качестве послушного слуги. Но если Вит ввяжется вот с тем самым, про что говорилось недавно…

‒ Так, может, и не надо ничего делать. Ты же теперь непобедимый.

‒ Непобедимый.

Ши сделал шаг, и Вит отшатнулся невольно, мгновенно определив, что говорил уже не тот и двигался не тот. Новая тварь, ведомая единственной страстью. Нестерпимо потянуло сигануть вверх по ступенькам, выскочить на улицу и мчаться, не разбирая дороги, лишь бы подальше отсюда. И почему удержался? Ноги отнялись от ужаса?

Да так бы и случилось, если бы Ши подошёл ещё ближе. Но тот застыл. Стоял, молчал, не шевелился. Пока вновь не оказался собой.

‒ Ты же видишь, ‒ произнёс. ‒ Ему мало Охоты.

Мало. Пытается добраться до Вита. Не только потому, что он представляет угрозу благополучному существованию в идеальном для духа теле. Если Ши его прикончит, окончательно слетит с катушек. Одно дело ‒ противники в бою, а Вит ‒ совсем другое. Ну… типа… друг. Который, если надо, всегда приходил на помощь.

Но ведь и у Вита та же проблема. Ни кого попало требуется убить.

‒ А как приз? В Охоте.

‒ Ты и окажешься победителем.

‒ Ясно.

По обыкновению, просчитано, предусмотрено, выверено по всем пунктам. Кроме одного.

‒ И как я потом буду с этим жить?

‒ Как и раньше. Если хочешь жить. Иначе я убью тебя. Если не сейчас, то чуть позже. Когда контролировать себя больше не смогу. Хотя, может, и сейчас. Так что считай за самооборону.

Неужели не выкрутиться? Всегда же существует выбор. Всегда. Да и теперь тоже: сделать, что Ши просит, или оставить всё как есть.

‒ А ты сам как-нибудь. Ты же лучше знаешь, куда воткнуть, где повернуть.

‒ Это медленно. Лучше побыстрее. Задушить.

‒ А?

Задушить? Почему именно задушить? Почему не застрелить? Там подходить близко не понадобится. Прицелился, нажал и всё. И промахнулся. Или попал не туда, просто ранил. Тогда придётся ещё раз, но на расстоянии же.

Задушить-то почему?

Может, в этом есть какой-то потаённый смысл. Хочется, чтобы был, чтобы не настолько очевидно.

Если бесконечно перебирать слова, оттягивая момент, вдруг через секунду ‒ ну, или через минуту ‒ обнаружится нужный выход, сам по себе, да так и не придётся ничего делать, и…

Ши откуда-то вытащил тонкий кожаный ремешок.

‒ Буду сопротивляться, не обращай внимания.

‒ И как ты это себе представляешь?

‒ Вит.

Кому из них сейчас тяжелее? Тому, кто должен убить, или тому, кто готовился умереть? А Ши действительно готовился, продуманно и основательно.

Вынул кинжалы из портупеи, сложил на пол, чтобы не потянуло воспользоваться. Повернулся спиной, сам захлестнул удавку на собственной шее, и заметно было хорошо, как дрожали руки. Не от страха, от напряжения. Преодолевал чужую волю, чужое нежелание проиграть. Но у Вита руки ещё сильнее дрожали и, вообще, слушаться не хотели.

Да он в жизни не убивал никогда, намеренно, а тут приходится не абы кого…

‒ Просто тяни, не отпускай.

Вит намотал концы ремешка на ладони.

‒ Ну. Не жди.

Ах, чёрт!

Потянул, как проинструктировали, и смотрел в сторону, а не на то, как удавка врезалась в кожу.

Ши вскинул руки, потянулся к горлу. Инстинкт сработал, двойной. Но справился, остановил стремление, и уже не только руки, целиком трясло. Захрипел, выгнулся. Всё-таки не выдержал, попытался вывернуться. Специально или случайно получилось, но только натянул удавку сильнее, а то бы Вит точно выпустил.

Ну не может он, не может. У него тоже всё внутри сопротивляется, вырывается отчаянным разозлённым криком.

И новый хрип, и новая попытка вывернуться. И получилось бы, если бы Ши боролся чисто с Витом, а не с самим собой. Вцепился в одежду, рванул, но хватка ослабла на середине движения, рука соскользнула беспомощно, колени подогнулись. Повис на удавке, голова свесилась набок.

Вит вздрогнул, выпустил из потерявших чувствительность пальцев ремешок, отпрянул. Ши тяжело рухнул на пол, лицом чуть ли не на кинжалы. Вит смотрел на него огромными глазами.

Неужели сделал? Сам? Убил? Его?

Не шевелится, не дышит. А на шее багровый кровоподтёк ожерельем. И туман над телом. Или дым. Будто оно испарится сейчас.

Это же… ну да. Человек бы не увидел. А Вит не человек, иная форма. Жизни или нежизни. Призрачной сущности не подойдёт.

Дух завис между полом и потолком, оглушённый переходом. Облик полузвериный. Очухался, затрепетал и начал надвигаться на Вита.

Вселиться не сможет, вообще ничего не сделает. Просто пугает, давит на нервы.

Приблизился вплотную, мордой чуть ли не ткнул в лицо. Сквозь призрачную дымку сверкали кровавыми мутными рубинами глаза, безгубый рот приоткрылся, демонстрируя алую глубину пасти. Но слова не вышли звуком. Мыслями, прямо в сознание. Повторил его же фразу: «И как теперь с этим жить будешь?»