Март толкнул дверь ногой и занес мальчишку внутрь.

Трудолюбивый паук успел за день сплести новое изделие из тонких липких нитей, загородив проем. Мартин помянул мифических чертей уже, казалось, в сотый раз за этот вечер, провел свободной рукой по лицу (второй он придерживал ношу на своем плече) и, все еще чертыхаясь, направился вверх по лестнице.

Скрип ступеней отдавался эхом от стен.

Маг сгрузил своего «гостя» в первой попавшейся спальне на втором этаже и выдохнул. Коррекция берега и возвращение его в первозданный вид знатно потрепали резерв.

Пацана требовалось как минимум раздеть и перевязать. Вода в реке была холодной, а раны все еще кровоточили.

Несмотря на резерв, Март с радостью потратил бы силы, чтобы высушить паренька магией, как сделал это со своей одеждой, и обеззаразить раны. Но проклятая серьга потеплела от одной мысли направить силу на неодаренного.

Мартин сжал зубы, удерживая готовые сорваться с языка ругательства, и принялся за дело.

Иначе спасать из реки пацана, который все равно умрет через пару дней от воспаления легких или заражения, не было никакого смысла.

Сестра с детства ругала его за то, что он искал смысл во всем.

Первого звена серьги-цепочки Март лишился через несколько месяцев после того, как ее вживили ему в ухо.

К тому времени они со старым Халом занимались индивидуально около полугода. Полгода со дня смерти воспитанника Бориша.

Когда Бориш умер, Хэлл Халистер долго не мог понять, как такое могло произойти. Мартин тогда мало что понимал в устройстве магических серег. Учитель объяснил: ни один черный маг не в силах воздействовать на этот предмет. Ни один. Никоим образом.

Черные маги, пытающиеся освободиться сами и освободить соратников, за прошедшие годы перепробовали различные методы: серьги рубили, нагревали, жгли, особо отчаянные даже отрезали себе уши. Но итог всегда был один – смерть. Белые маги, устанавливающие артефакт-ограничитель, запитывали его жизненной энергией носителя. Он становился неотъемлемой частью черного. При лишении конечности рану можно прижечь. При изъятии серьги потерю энергии остановить невозможно.

То, что серьга Бориша отреагировала на магию Марта, было сродни чуду. Чуду, мимо которого Халистер пройти не мог.

Тогда Мартин счел изыскания владельца приюта желанием помочь своему воспитаннику. Став старше, понял, что Хал искал способ спасения не меньше других. Что бы он там ни говорил про необходимость воспринимать серьгу со смирением, как любую кару свыше.

Халистер мечтал найти ключ к серьгам всех черных магов. Он надеялся, что дело не в самом Мартине, сопоставлял время и обстоятельства, искал причину того, что произошло с Боришем. Однако все вело к одному-единственному заключению – дар Марта уникален.

Хал сделал великое множество расчетов, основанных на его знании действия серег и вскрытии черепа несчастного Бориша, и пришел к выводу, что удар по серьге оказался слишком резким и сильным, поэтому мозг мальчика просто не выдержал. Предложил попытаться прикладывать силу не спеша, постепенно увеличивая напор.

Тогда Март этого еще не умел.

Хал обучал его концентрации и «дозированию» дара, углублял знания ученика в том, изучение чего другими воспитанниками было лишь поверхностным. Молодых магов давно уже не учили тонкостям магического искусства – их уделом стала борьба с нежитью, нечистью и узким перечнем проклятий, с которыми не могли справиться белые.

Мартин старался, понимая, что такой шанс выпадает раз в жизни. Учился как проклятый, отдавая себе отчет в том, что больше никто и никогда не поделится с ним тайными теперь знаниями, которые еще берег в своей памяти старый Хал.

Через полгода, когда Халистер решил, что его ученик готов, он вновь удивил воспитанника: предложил стать первым испытуемым сам. Болезнь уже съедала его изнутри, и организм не мог больше самоисцеляться. Хал говорил, что вероятность его смерти ничтожно мала, но в то же время был готов отдать жизнь ради эксперимента.

Это оказался чертовски сложный день. Март до сих пор помнил, как тряслись его руки от осознания того, что у него нет права на ошибку.

Халистер предполагал, что, если коснуться крайнего звена, а не всей серьги сразу, непоправимого в любом случае не произойдет. Однако гарантий не давал никто.

Они рискнули.

У Халистера на тот момент оставалось два звена.

Осталось одно.

Март смог.

А Хал только еще раз убедился в том, что особенность его ученика уникальна и не может претендовать на то, чтобы стать средством массового освобождения черных.

Это был успех и оглушительное фиаско одновременно.

– Что бы ты ни делал, ты не сможешь помочь всем, – сказал тогда ему учитель. – Поэтому храни тайну о своем умении и проживешь долго.

Хал много еще тогда говорил и обещал сохранить его секрет, чего бы это ему ни стоило. А Март, окрыленный тем, что смог уничтожить одно из звеньев в ухе учителя, решил поэкспериментировать вновь.

На этот раз в одиночестве. На себе.

Крайнее звено не лопнуло, как у Халистера… Оно поступило так, как должно было отреагировать при попытке носителя использовать дар против светлого мага или человека, не владеющего магией – вплавилось в шею с дикой болью, оставив жуткие шрамы и лишив своего обладателя сознания.

Тогда Хал запретил ему вновь пытаться снять с себя серьгу, но Март понял это уже без подсказок. Теперь теория легла на практику, и он на личном опыте убедился в том, что было написано в книгах: собственной магической энергией нельзя исправить проблемы в своем же энергополе. Так темные маги могли снимать проклятия друг с друга, но никогда – с самих себя. Так светлые не были способны лечить свои серьезные ранения.

В итоге дело замяли. Старый Хал имел влиятельных друзей, и информацию об «использованном» звене Марта в его личном деле подделали и засекретили. А вместо своего удаленного звена Халистер вставил в ухо подделку, которую носил до самой смерти.

Март стал заложником своего умения, а через годы вместе с Кардом нашел ему применение.

Мартин сам не заметил, когда уснул. Физическая усталость и очередная растрата резерва дали о себе знать, мысли-воспоминания сделались бессвязными, и он умудрился заснуть прямо на стуле у кровати мальчишки.

Нужно было добраться до гостиницы и забрать оставленные там вещи, в том числе и спрятанную в магическом тайнике древнюю книгу прабабки Гелены Роуг. Но Мартин побоялся оставлять пацана одного. Вроде бы тот не наглотался воды и теперь дышал ровно. Однако уйти, имея шанс по возвращении обнаружить в своем доме труп, маг не рискнул.

Проснулся от шороха совсем рядом; вскинул голову и встретился взглядом с чужими, широко распахнутыми карими глазами на бледном, в лиловых синяках лице. Волосы мальчишки, ночью показавшиеся Марту темными, высохнув, оказались ярко-рыжими, а нос – покрытым веснушками, особенно четко выделяющимися на коже в лучах утреннего солнца.